Рано радуешься, реветь ведь будешь («Звёздочка» глава 161)
«Звёздочка» глава 161
Слово своё Владимир Васильевич сдержал, вступительные испытания в музыкальную школу Алёнка прошла первая и удачно. Попросили спеть, Алёнка не растерялась и запела свою любимую песенку:
«Хоть поверьте, хоть проверьте,
Но вчера приснилось мне,
Буд-то принц за мной примчался,
На серебряном коне…»
Только спела один куплет, как Владимир Васильевич сказал:
— А я ещё про оленя спеть могу!
— Про какого ещё оленя?
— Про лесного, — ответила девочка и тут же запела:
«Осенью в дождливый серый день
Проскакал по городу олень,
Он летел над гулкой мостовой
Рыжим лесом, пущенной стрелой»
— Всё, всё, спасибо! — прервал пение девочки Владимир Васильевич.
— Это не всё, я ещё много песен знаю. — робко предложила Алёнка, и испуганно посмотрела на педагога.
— А я и не сомневаюсь в этом. Я смотрю, ты весь репертуар Сенчиной выучила?
— Ага! Папка мой на баяне играет, а мы с мамкой поём.
— Поёшь ты замечательно, умница! А теперь я буду хлопать в ладоши, а ты за мной точно так же повторяй.
Алёнка легко повторила за педагогом всё, что услышала.
— Всё верно! А теперь отвернись, пожалуйста. — Владимир Васильевич сыграл аккорд на фортепиано. — Сколько клавиш я нажал, а?
— Вот и славно. Испытание ты прошла, зови следующего.
— Поступила, поздравляю! Пусть кто-то из родителей придёт и до пятнадцатого июня заявление напишет.
— Спасибо! Я сама могу написать.
— Самой нельзя, заявление родители пишут. Списки мы сегодня огласим.
…Домой Алёнка бежала вприпрыжку от счастья. Но дома её поступление родителей не обрадовало. Как, только войдя в квартиру, девочка радостно прокричала: «Ура-а, я поступила!»
Мать в ответ сердито пробурчала:
— Вот ведь, чёрт, её возьми, смотреть не на кого, а поступила… — а потом злорадно глядя на дочь добавила. — Рано радуешься, реветь ведь будешь. Матери одна растрата, а она радуется.
Отец, успокаивая жену сказал:
— Да ладно, Танька, не переживай, возьмём пианино. Я хоть между делом на нём тренькать буду. На баяне играю, значит и на пианино смогу.
— Ну, коли так, тогда другое дело, — неожиданно согласилась мать.
Алёнка, не упуская момента попросила:
— Мам, в музыкалку надо зайти, заявление написать.
— Вот те раз, а сама-то что не могла написать, что мать-то зря тревожить?
— Так я хотела, а мне сказали: «Тебе нельзя, пусть кто-то из родителей придёт и до пятнадцатого июня заявление напишет» — старательно повторила девочка слова педагога.
— Выдумывают, всяку сикоту, когда ходить-то?
— Ну, мам, пап, пожалуйста-а! — дочка смотрела заискивающе на родителей пытаясь уговорить.
— Ладно, вы это сами между собой разбирайтесь, я мыться пошёл, — заявил отец, уходя в ванную.
Жена же в след ему прокричала:
— Чуть что, так сразу мыться. Зачем женился-то на мне?
— Так ты ж меня тюрьмой стращала, вот и женился… Куда деваться-то было, коль дел наделал?!
— Ну, так и чё, ты теперь меня всю жизнь ли чё ли будешь этим попрекать?
— Нет, это я так, к слову.
— И хватит тогда об этом вспоминать…
— Ну, хватит, так хватит, — закрываясь в ванной, ответил отец, а про себя подумал: «Дурак был, уж лучше бы отсидел да вышел»
Его давно терзали сомнения, что Алёнка не его дочь: «А теперь вот смотри на неё и корми. Не моя она, чую не моя! Была бы моя, так рыжая была бы. А тут глянь, какая красавица растёт! И походит на Танькиного бывшего начальника цеха. Доказать вот только как? Провела меня вокруг пальца и захомутала. Говорили же мне дураку: не женись, кого берёшь? А я бабушку не послушал. Влюбился сдуру»
© 19.12.2019 Елена Халдина
Продолжение 162 Яблоко от яблони будет опубликовано 30 января 2021 в 05:00 по МСК
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/elena_haldina/rano-radueshsia-revet-ved-budesh-zvezdochka-glava-161-5dfbc817f73d9d00aee57957
На отца похожу, вот она и бесится («Звёздочка» глава 196)
«Звёздочка» глава 196
В пионерском лагере Алёнке понравилось: с Серёжкой Лосевым наладились дружеские отношения, с Леной Чесноковой тоже. Омрачало её только то, что, найдя Маринкину пилочку для ногтей в траве, сразу ей не отдала.
Алёнка не знала как от пилочки избавиться, чтобы не попасться с ней на глаза кому-нибудь из девчонок. Она выискивала момент, и такой случай подвернулся перед отбоем.
Пока в комнате не было никого, она бросила пилочку Марине под подушку и спешно вышла из корпуса с полотенцем, зубной щёткой и пастой в руках. От сердца у неё отлегло и она вздохнула облегчённо: «Надо было давно так сделать, что же я раньше-то не догадалась…»
Донских перед тем, как лечь на кровать, осторожно взяла в руки подушку, опасаясь увидеть ещё раз живой сюрприз, но вместо него обнаружила пропавшую пилочку и радостно закричала:
— Нашла-а-ась! Похоже, Лосев брал ногти точить, а теперь вернул. — сделала она неожиданный вывод.
— Да врёшь ты всё, Маринка. Сама спрятала от нас и забыла. — возразила ей Кувшинкина, помня, что та зажилила ей пилочку.
— Не веришь так не верь, можешь сама у Серёжки спросить. — огрызнулась Марина.
— Больно-то надо… Тебе надо, ты и спрашивай.
— Спрошу конечно! — обрадовалась Марина подходящему поводу поговорить с Лосевым.
Алёнка лежала в кровати и переживала за Лосева: «Ну дела-а, я ещё и Лосева этой пилкой подставила… Надо будет ему признаться и всё объяснить».
Во время отбоя, когда воспитатель с пионервожатой вышли из комнаты, Лена Чеснокова предложила:
— Девчонки-и, а давайте сегодня пацанов зубной пастой измажем, а? Они нас точно не ждут, вот смеха-то завтра будет!
— Давай! — тут же откликнулась Кувшинкина и следом за ней остальные девочки.
— Тогда слушайте меня: нужно зубную пасту согреть.
— А как мы её греть-то будем? — обеспокоилась Донских.
— Да всё просто, под майку себе засунь и лежи с ней спокойно, она сама и согреется. Тёплую-то пасту мальчишки на себе даже не почувствуют.
— Ого! А я бы и не догадалась, — воскликнула Донских удивлённо.
— А пока будем страшные истории рассказывать, чтобы не заснуть. Кто знает хоть одну, признавайтесь? — поинтересовалась Чеснокова.
— Я-а, — ответила Алёнка.
— Ты? — удивилась Лена.
— Слушайте. — Алёнка села на кровать и стала рассказывать историю. — Одна старушка умерла, но никто не знал, что она лежит и всё слышит.
— Всё-всё-о? — спросил кто-то из девочек испуганно.
— Да-а, всё-всё-о и даже больше. — ответила ей Алёнка и продолжила рассказ. — Она слышала всё что говорили вокруг неё и даже думали, но никто кроме одной маленькой девочки этого не знал.
— Да потому, что эта маленькая девочка получила от этой старушки свой дар, перед тем как та умерла. Девочка слышала всё, что и покойная старушка. Мысленно она разговаривала с ней, а та ей отвечала. Рядом стояли люди и ни о чём не подозревали.
— Не страшно, но неприятно, когда ты слышишь то, что слышать не должен. И вот, старушку стали опускать в яму и бросать в неё землю горстями. Комки падали на крышку и стучали по ней: тук-тук, тук-тук. Словно хотели, чтобы та открыла крышку и помахала им рукой на прощанье. Старушка лежала и вздрагивала от стука, но крышку не открывала. Девочка сказала ей мысленно: «Тебе страшно там? — и услышала. — Не бойся за меня, скоро всё стихнет. Покойники меня уже ждут. Вы уйдёте, а у нас ночью будет вечёрка: с песнями и плясками». И тут девочка услышала мысли своей мамы. Оказалось, что мать её ненавидела с рождения потому, что девочка походила на отца.
— Так не бывает! — крикнула Кувшинкина.
— Да тише ты, — осадила её Чеснокова. — Дай послушать. Продолжай, Алёнка.
— Девочка ревела, а мать не могла понять почему. А девочка ревела и ревела, а потом решила больше не слышать мысли людей и выключила их, как выключают телевизор.
— У неё что ли вилка была с проводом, и она к розетке её подключала? — задала вопрос Чеснокова.
— Да нет, конечно. Старушка объяснила ей как выключать, чтобы не слушать мысли людей.
— А нужно просто щёлкнуть пальцами у виска вот так. — Алёнка показала и услышала слова бабушки Гали. — Так мы с Любкой-то вот чё решили: ты родишь, так отдай сразу имя́ дитё и дело с концом, они его как своего воспитают. — а потом отчётливо то, что сказала в ответ её мать. — Да ты чё, мам, как это я его отдам-то? — Алёнка сидела и молчала, говоря мысленно матери. — Не отдавай его, мама-а! — а потом щёлкнула второй раз пальцами у виска чтобы не слышать того, что слышать невыносимо.
— А дальше, дальше. — требовали девочки продолжения истории.
— Старушка сбежала из-под земли и поселилась на облаке и стала с него спускаться по радуге и махать девочке рукой: «Звёздочка моя-а, ты будешь счастлива, только потерпи-и!» И она терпела изо всех сил. А потом на радугу забрался телёнок, а бабушка его прогнала.
— Чтобы он жил дальше. — пояснила Алёнка и печально добавила. — А Кабысдох сдох.
— Собачка такая: её дед Кабысдохом назвал. Он бегал по радуге и гавкал оттуда и вилял своим хвостом.
— А потом настала зима и радуги не стало. Холод проник в землю и все, кто усоп замёрзли и вылезали на землю, когда кто-то проходил рядом, чтобы погреться и шепнуть в ухо: «Ты следующи-и-ий! Мы тебя ждём!»
— А-а-а, — закричали девчонки от страха.
— Вот это да-а… Впервые такую историю слышу. — призналась Чеснокова удивлённо. — Ты же в лагере в первый раз, а откуда ты её узнала?
Отношения с матерью у Татьяны и раньше не особо складывались, а после её предложения отдать ещё не родившегося ребёнка средней сестре и вовсе обострились. Татьяна восприняла его в штыки и на следующий день с утра засобиралась домой и разбудила мужа с ребятишками. Мать как не пыталась её разубедить, но всё было бесполезно.
— Танька-а, так ты на чё осерчала-то, я не могу понять? Я же тебе дельный совет дала и всем бы хорошо было и тебе и Любке нашей. Ты-то ещё может на э́нтом не остановишься да натаскаешь ребятёшек.
— Я тебе чё кошка что ли, мам?
— Ну так, конечно, у твоего Ваньки только одно на уме. — нервничая высказалась мать. — Как не приедете, всю ночь половицы скрипят под вами. Я сколь раз просыпаюсь за ночь-то.
Иван всё слышал, но не вмешивался, надеясь, что жена угомонится и они останутся у тёщи, но Татьяна ещё больше кипела от возмущения и успокоить её было невозможно.
— Я не пойму, тебе делать что ли нечего, мам, как только скрип половиц слушать?
— Ну так года-то уж у меня какие? Просыпаюсь от каждого шороха, который раз так вообще глаза не сомкну, всё думаю, думаю о вас с Любкой.
— Ага-а, прям, вся издумалась… — с укором произнесла Татьяна. — Спишь и видишь, как у меня ребёнка отнять, только чтобы Любке угодить. Пусть сначала сама хоть одного выродит, так может понимать будет как дети-то достаются. — Татьяна взглянула на мужа и гаркнула на него. — Одевайся быстрее, не рады нам тут. Ребятишки уж давно по ограде бегают нас ждут, а ты не шевелишься нисколько.
Иван нехотя застёгивал пуговицы на рубашке, а потом сказал:
— Я же в отпуск пошёл, может, останемся на неделю, а?
— Я ему одно, а он мне другое… — прикрикнула Татьяна на него. — У нас ребёнка отнять собираются, а ты тут гостить собрался.
— Да что я тёщи своей что ли не знаю? Она языком побалаболит и отстанет. Она же не со зла. — он кивнул тёще, надеясь на её защиту. — Тёща, правильно говорю?
— Ну так, конечно, — подтвердила его слова тёща, готовая уже пустить слезу. — Я же мать, чё я худого ли чё ли своим детям пожелаю. У меня ведь вас трое, и обо всех душа болит.
— Ага, изболелась прямо… — высказала матери Татьяна, испытывая ревность к сёстрам. — У тебя она может и болит, да не обо мне, а об Любке с Иркой.
— Да ты пошто так говоришь-то?! Батюшки мои… Ну, Танька-а, одна ты у меня такая ненавистная из всех троих… — выговорила мать вытирая слёзы. — Ведь я тебе как-только не помогаю: и сырым и варёным везёшь от меня, одного мяса да яиц уж не счесть сколь перевозила, а всё недовольна.
— А ты мне ещё счёт за это всё предъяви, а потом я тебе свой выставлю. Мы у тебя как батраки с весны до зимы горбатимся: ни разу ни в санаторий, ни на юг к морю не съездили. Одних денег на дорогу в деревню сколь издержали, а тебе чё нужно что ли это? Ты и в голову это не берёшь, а я от ребятишек своих отнимаю последнюю копеечку. — предъявила свои претензии Татьяна и обув босоножки, не дождавшись мужа выскочила из избы на улицу.
Сыновья уже бегали по двору шугая куриц. Она скомандовала им: — Живо за мной, на тракт пойдём.
— А папка тут останется? — спросил Тёмка озадаченно, без отца он уезжать не хотел.
— Кто его знает вашего папку. Не поедет так другого найдём, — произнесла в сердцах Татьяна сыну.
— Не хочу другого-о, — заупрямился сын.
— Пошли, кому говорю?! — вышла из себя Татьяна не в силах совладать со своими нервами.
Пока Татьяна с детьми выходила из ворот, появился Иван и пошёл за ними, ворча на ходу:
— Хоть бы позавтракали для начала, а уж потом домой поехали.
Татьяна обернулась и глядя на него съязвила в лицо:
— А тебе лишь бы пожрать. Они у нас ребёнка хотят отнять, а тебе хоть бы хны. Отец называется-а… — заревела Татьяна.
— Да мало ли чего они языком мелят, кто им отдаст-то? Сами вырастим: моё семя — твоё племя.
До тракта шли молча. Татьяна дала себе зарок: «Ребятёшки вырастут, никогда худого слова от меня не услышат. Вот мать мне Бог послал: ненавидит меня с рождения, а всё потому, что на отца похожу, вот она и бесится».
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/elena_haldina/na-otca-pohoju-vot-ona-i-besitsia-zvezdochka-glava-196-603bd98382fc21754d36c68a
«Поматросит и бросит», — сказала мать, умудрённая опытом в сердечных делах («Звёздочка» глава 163)
«Звёздочка» глава 163
Алёнкин дружок Борька как уехал в деревню к бабушке с дедушкой, так и не приехал пока. Алёнка скучала и каждое воскресенье ждала его приезда, ругая себя: «Надо было у Борьки адрес спросить куда письма писать: я бы ему написала, а он мне — было бы здорово! Без него и каникулы — не каникулы».
Боре тоже Алёнки недоставало, но написать ей письмо ему в голову не приходило.
В воскресенье вечером Алёнка сидела на скамейки у своего дома надеясь, что друг вернётся, но этого не произошло. Мать поливала грядки на своём участке под окном и поглядывала на дочь, а потом задала вопрос не в силах сдержать ухмылки:
— Ну что, где твой Борька, уехал и с концом?
— Нет, он приедет, мам.
— И что ты сидишь-то как квашня? Шла бы да играла, как будто больше играть не с кем.
— С Борькой интересней, — призналась ей дочь.
— Ну не знаю, не знаю, что там у тебя с ним за интересы. Родители его вернулись, а он как будто специально глаз не кажет. Поматросит тебя и бросит. — сказала мать, умудрённая опытом в сердечных делах.
— Не-а, он хоро-о-ший. — Алёнка вспомнила, что хотела написать ему письмо и вскочила со скамейки, делясь своими планами с матерью. — Я схожу, мам, у тёти Раи с дядей Ренатом адрес деревенский спрошу и Борьке письмо напишу.
— Не выдумывай давай и не позорься даже. Где это видано, чтобы девочка первая письмо мальчику писала. У тебя что совсем мозгов нет? Бесстыдница ты, бесстыдница… — пристыдила её мать. — У тебя же девичья гордость должна быть и честь, а ты готова татарчонку пятки лизать.
Алёнка представила, как она лижет грязные пятки своему другу и брезгливо сморщилась, а потом честно сказала:
— Не-а, пятки лизать я не готова.
— Это ты сейчас так говоришь, а потом он заставит. У них вера другая, там так принято. Женщины там мужикам не только пятки лижут, а ещё ноги им моют, а потом воду из тазика пьют, в котором ноги мыли. — поделилась мать своими знаниями.
— Не правда это, — возразила Алёнка, понимая, что мать несёт чушь.
— Как это не правда?! У них принято так, обычаи у их такие. — негодуя воскликнула мать. — Ты что, родной матери не веришь, что ли?
Алёнка нерешительно покачала головой, давая понять матери, что она не верит её словам.
— Вот тебе и здрасте, приехали… — шланг у матери выпал из рук и окатил водой их обеих. Мать подняла шланг с земли и нервно выговорила. — Дожила называется… Как они тебе мозги быстро перекомпостировали, а? Ну это надо же, что же потом-то будет?
— Когда замуж за него выскочишь. — ответила мать психуя. — Потом-то помянешь мои слова да поздно будет.
— Я же ещё только в третий класс перешла, мам? — краснея от щекотливой темы попыталась возразить Алёнка матери.
— Все так говорят, а потом выскакивают школу не закончив.
— Мы же с ним только играем, мам…
— Знаю я ваши игры, до добра они точно не доведут. — раздражённо сказала мать, а потом пригрозила. — И не вздумай сама ему письмо написать: узнаю, отхожу тем, что под руки попадётся, потом, на меня не обижайся — я тебя предупредила. Поняла?
— Завтра в больницу с тобой пойдём, зрение проверять. Сегодня пораньше спать ляжешь, а то тебя завтра не добудишься.
Алёнка сидела на скамейке и в полной растерянности думала, о словах, сказанных матерью. И невдомёк ей ещё было о том, что словам матери нельзя доверять, хотя сомнение в её правдивости уже стало прорастать и укореняться в её душе.
Утром мать разбудила Алёнку пораньше. Отец с братьями ещё спали. Бегло перекусив, они отправились в поликлинику к окулисту. Отсидев очередь, они зашли в кабинет. Окулист закапала капли и сказала: «Посидите в коридоре тридцать минут и зайдёте».
Они вышли в коридор, Алёнка села с матерью на кушетку и испугалась:
— Мам, у меня всё в глазах размылось, ещё хуже видеть стала.
— Так должно быть — это пройдёт.
Через тридцать минут они зашли в кабинет. Врач посмотрела глазное дно. Выписала рецепт на очки и спросила:
— Как же ты голубушка в школе училась, а? Тебе же с доски ничего не видно было?
— А я щурилась, — пояснила Алёнка.
— Теперь в очки носить будешь и отличницей сразу станешь. — улыбнулась врач.
— Не хочу я очки носить, надо мной смеяться будут.
— Не бойся, ты же, смелая девочка?
Алёнка кивнула в ответ утвердительно, но потом опомнилась и сказала:
Врач посмотрела на мать, протянула ей рецепт на очки и пояснила:
— У нас в городе оптики нет, очки можно в аптеке заказать и недели через три они придут или в Кыштым в оптику съездить, он поближе.
— Да я в аптеке закажу… Ой беда, беда-а… И кормим хорошо — без мяса не сидим, а не в коня корм… — выходя из кабинета посетовала мать, а потом выговорила дочери. — Лук не ешь, вот зрение сама себе и испортила. Очки на минус три прописали.
— Не мало, уж точно. Теперь придётся на очки деньги тратить…Эх, что-нибудь да с тобой не слава Богу. — мать тяжело вздохнула, а потом брякнула не подумав. — В очках-то и старой девой остаться недолго, вон тётка твоя Алька, всё ещё в замуж не вышла, потому что не берёт никто. На лицо-то вроде не страшная, а как очки на себя нацепит, так сразу глаза как две малюсенькие бусинки. Тьфу-у… Слепня слепнёй.
— Я не хочу в очках ходить! — заявила решительно дочь.
— А не будешь, так вовсе ослепнешь и куда мы с тобой тогда? Ты бы хоть о матери с отцом подумала, раз самой себя не жалко. — прикрикнула мать, а потом задумалась о чём-то и сообщила. — Да я вчера от Нины Кузнецовой услышала, что Борька твой в деревню жить уезжает, да тебя расстраивать не стала, пожалела, думаю подготовлю для начала.
— Как это уезжает? — выкрикнула Алёнка, услышав новость.
— А вот так это, я же тебе вчера говорила, а ты мне не поверила: поматросит и бросит. Сердце-то моё предчувствовало, я же мать, а любая мать за детей-то своих переживает.
Алёнка заревела навзрыд. Матери стало её жаль, и она решила успокоить дочь:
— Нашла из-за кого реветь, наплюй на него да разотри. — но Алёнку это не успокоило и мать добавила. — Да у тебя таких Борек будет вагон и маленькая тележка, дурочка!
— Ты же сама-а сказала-а, что меня в очках никто замуж не возьмёт…
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/elena_haldina/pomatrosit-i-brosit—skazala-mat-umudrennaia-opytom-v-serdechnyh-delah-zvezdochka-glava-163-60159da5d3c91450c60bc19b
