Рецензии на книгу «Цвет яблони» Джон Голсуорси
«The Apple Tree» — по сути, те же «Вешние воды», почти один в один. Забавно, кстати, как в очень похожих сюжетах преломляются национальные характеры. Сюжет, в общем, таков: все мужики — скоты. Некий молодой не бедный вьюноша невзначай соблазняет некую девушку, а потом внезапно бросает, и вспоминает об этом событии через много лет. А вот тут разберем, как именно это происходит у наших авторов.
У Тургенева момент бросания — чисто русский, у человека в голове просто что-то щелкает, и он внезапно утрачивает человеческий облик. Пускается в разгул и разврат, как в «Игроке».
А у Голсуорси с вьюношей случилось не помутнение мозгов, а прояснение. Он осознал, что эта бедная деревенская девочка ему не пара и нашел более подходящую пассию.
Герой Тургенева горько сожалеет. Что конкретно чувствует герой Голсуорси, неясно — наверное, сожаление в том числе, но вряд ли он испытывает желание вернуться и что-то исправить — в самом начале говорится, что прошло много лет и у него удачный брак, и эта старая история уже едва теплится в памяти. Вся история подана так, что не чувствуется никакого конфликта, моральной дилеммы в настоящем — потому что время уже ушло, можно погрустить и пойти дальше. Притом, что этот текст тоже отлично написан, он куда скучнее — более предсказуемый, сопливый и пафосный.
«. Все пройдет как с белых яблонь дым. Или нет?»
«. У весны нет речей, а только шорох и шепот. У весны есть то,
что лучше всяких слов, в распускающихся цветах и листьях,
в беге ее потоков, в нежном неустанном стремлении.
Иногда весна приходит наяву и стоит, как тайный свидетель,
обнимая влюбленных, возлагая на них свои волшебные персты,
так что, прижав губы к губам, они забывают все, кроме поцелуя. «
Казалось бы какая патовая ситуация: приехать по случаю 26-летнего юбилея свадьбы с женой на пикник и вспоминать свою первую любовь. На первый взгляд — да, но существует такое понятие как магия места и именно ему поддался наш главный герой Фрэнк Эшерст, когда его супруга по незнанию выбрала для этих целей лесок, где молодой Фрэнк встретил много лет назад Мигэн Дэвид. Да и сам Фрэнк не сразу вспомнил об этом — просто крутилась где-то на задворках сознания мысль, что он когда-то здесь уже бывал.
А когда уже вспомнил, откуда ему известна эта местность, не смог остановится. Воспоминания нахлынули рекой. Волнами накрыли все прошедшие с того момента годы. Всколыхнули все то, что Фрэнк давным-давно похоронил на дней своей души. Эта маленькая повесть — своеобразный экскурс в юность, беседа наедине с самим собой, диалог со своей совестью. Это тоска по ушедшей молодости, по любви, по утраченным возможностям, по легкости и беззаботности, которые присущи только молодым. Это панихида по себе, которым ты был. Это скорбь всему, что ушло и никогда не повториться.
Признаюсь честно, что первую половину чтения я несколько скучала, позевывала и настраивалась заранее на то, что мне вряд ли понравится. Я не большой любитель малой прозы, а Голсуорси до этого воспринимала только как писателя, из-под пера которого рождаются шедевры-кирпичики. Но заблуждаться порой тоже бывает приятно. И «Цвет яблони» — яркий пример того, что хороший писатель хорошо во всех литературных формах. Еще в «Саге о Форсайтах» я отметила для себя, что Голсуорси отлично знаком с человеческой натурой, прекрасно разбирается в чувствах — даже в тех, которые люди прячут в самых дальних закоулках своей души. Без всего этого ему вряд ли удалось бы так мастерски изобразить читателю душевные порывы и метания молодого Эшерста.
После того, как Фрэнк добивается от Мигэн признания в любви и планирует их побег, я поняла, что ничем хорошим это дело не закончится. И уже вторую половину повести читала, не отрываясь. Хотя уже с момента отъезда главного героя в город за деньгами осознала, что подсказку к развязке этой истории автор дал нам еще в самом начале и внимательный читатель вряд ли обойдет ее стороной. Самое странное то, что поведение юноши по идее должно было вызвать к нему негативное отношение, а вот почему-то не вызвало. Наверное, потому, что не ошибался только тот, кто не был молодым.
Эту повесть хорошо было бы прочесть именно в пору молодости. Когда кажется, что весь мир воспринимает твои слова и поступки так же, как и ты сам. Когда легкомысленно думаешь, что все обойдется, все устроится и все перемелется. Когда решения принимаются очень быстро и просто. И так же легко направо и налево даются обещания. Мог ли Фрэнк знать, что для Мигэн все намного серьезней, чем для него самого? Мог, конечно же, мог. И не просто мог, а должен быть предвидеть, что для бедной крестьянской девушки появление в ее жизни гостя из другого, богатого и успешного мира, будет событием первостепенной важности? А его признание в симпатии, которую она разделяла, сродни путевке в счастливую жизнь.
Вот так живешь ты и не знаешь, что много лет назад своей легкомысленностью, ветреностью и необдуманностью сломал кому-то судьбу. И жил Фрэнк счастливо и довольно прошедшие с тех пор 26 лет, а как жить теперь с этой открывшейся правдой. Что делать с совестью и где найти себе оправдание? Да и возможно ли его найти.
Книга прочитана в рамках 11-го тура «Игры в классики»
Источник статьи: http://audioliba.com/books/129026/reviews
Джон Голсуорси. Яблоневый цвет (1916)
8 июля 1916 года, закончив «Цвет яблони», Джон Голсуорси записал в своем дневнике : «Один из моих лучших рассказов».
Рассказ навеян одной из достопримечательностей Дартмура — могилой Китти Джей. История о девушке, покончившей с собой из-за любви, которую запретили хоронить на освященной земле и которая иногда возвращается на свою могилу призраком, так поразила Голсуорси, что он написал по ее мотивам не только рассказ, но и стихотворение «Могила в торфянике».
Главный герой рассказа, Фрэнк Эшерст, мужчина чуть старше сорока, отправляется с женой Стеллой за город, чтобы отпраздновать серебряную свадьбу. Они устраиваются на пикник возле живописной могилки безымянной самоубийцы. Пока жена пишет акварельный пейзаж с натуры, Эшерст узнает старые яблони, и вспоминает, что бывал в этих местах еще студентом.
Путешествуя с другом, Эшерст забрел в деревню, встретил милую девушку семнадцати лет и решил на несколько дней снять комнату у ее тетушки. А в сердце девушки вспыхнула любовь. Голсуорси часто описывает любовь и ее зарождение как стихийное явление наподобие схода лавины. Вот только что не было никаких чувств, люди не были знакомы и даже не успели друг с другом толком поговорить. вдруг как накрыло: » мне бы только быть с тобой, больше ничего не надо «. Голсуорси пишет:
Эшерст был влюблен в своих партнерш на уроках танцев, в свою гувернантку, в разных барышень во время летних каникул, — пожалуй, он никогда не жил без любви, постоянно испытывая какое-нибудь более или менее выдуманное увлечение. Но то, что охватило его сейчас, не было выдумкой. Это было совсем новое чувство, до жути прекрасное сознание своей совершенной мужской силы.
Сцена последнего свидания под сенью цветущей яблони в ночи, когда Фрэнк и Мигэн наперебой пытаются целовать друг другу ноги, сейчас воспринимается скорей комической, нежели романтической или сентиментальной. Обоих волнует мысль о мезальянсе. Мигэн переживает, что она «не стоит Фрэнка». И Эшерст, не смотря на охватившее его чувство, с ней скорее соглашается. Он хочет обойтись с девушкой как «честный человек», но остерегается пообещать лишнего:
Мы уедем в Лондон. Я покажу тебе свет. И я позабочусь о тебе, даю слово, Мигэн. Я никогда не буду груб с тобою.
Даже на подъеме эмоций, сразу после первого поцелуя, который » необычайный, чудесный, все же почти невинный — чье сердце он поразил больше? » Эшерст опасается раздавать далеко идущие обещания:
Завтра я поеду в Торки и достану денег: куплю для тебя платье, чтобы тебе не выделяться из толпы, и мы убежим. А когда мы попадем в Лондон, если ты меня и вправду любишь, мы, может быть, сейчас же и обвенчаемся.
Первым делом переодеть, и только потом, может быть, если не будет выделяться. Эшерста обуревает не только любовь, но и колебания с сомнениями. Добравшись до города, он пытается купить обещанное платье, но даже это ему не удается:
Он растерянно разглядывал модели в окне, и внезапно ему показалось невероятным, что Мигэн — его Мигэн — может надеть другой наряд, вместо толстой шерстяной юбки, холщовой блузы и синего берета, в которых он привык ее видеть. Продавщица вернулась, неся целую охапку платьев, и Эшерст смотрел, как она прикидывала их к своей модной фигурке. Одно ему понравилось, вернее — понравился его серебристо-серый цвет, но представить себе Мигэн в этом платье было свыше его сил. Продавщица снова ушла и снова принесла несколько платьев. Но на Эшерста напало какое-то оцепенение. Как выбрать? Ведь ей еще нужна шляпа, и башмаки, и перчатки. А вдруг во всем этом наряде она будет вульгарной: нарядные платья как-то всегда простят деревенских людей. Почему бы ей не поехать в своей одежде? Нет! Это вызовет слишком много подозрений.
И в момент этих сомнений Эшерст встречает друга, Фила Холлидея, который, буквально, тащит его в отель, где знакомит со своими тремя сестрами:
После жизни на ферме их живой, звонкий и чистый говор, непринужденные и все-таки изысканные манеры показались Эшерсту сначала странными, а потом настолько привычными, что сразу отдалили от него все, с чем он только что расстался.
Старшую из сестер Фила, высокую, синеглазую и светловолосую, зовут Стелла.
Именно она двадцать пять лет спустя рисует яблони над безымянной могилой. Тут к могиле приходит деревенский прохожий и рассказывает, как девушка, которой вскружил голову заезжий студент, тосковала и плакала после его отъезда, пока однажды ее не нашли утонувшей в ручье глубиной по колено. В том самом месте, где юный Эшерст четверть века тому назад купался. Рассказчик, знавший бедняжку при жизни, уверен, что она просто была не в себе, в голове у нее мутилось от горя, вот и утонула по недоразумению. Строгий священник решил, что нечаянно утонуть в таком месте невозможно, и отказался хоронить Мигэн на кладбище возле церкви. А Эшерст все эти годы радовался, что остался «перед нею ни в чем не виноват», потому что не успел соблазнить до конца, а только один раз поцеловал.
И вновь цветок выступает символом, как гвоздика в «Темном цветке». Студент встречается с девушкой под яблонями в цвету (Эпиграф «И яблонь цвет, и золото весны. «). День серебряной свадьбы с женой, «утратившей свежесть красок, напоминающую яблоневый цвет», он празднует под теми же яблонями. Вот только они отцвели, и Эшерст меланхолично размышляет, что «исчезли «яблонь цвет и золото весны». Таков круговорот жизни.
В качестве поэта Голсуорси известен меньше, а стихотворение «Могила в торфянике» вообще редко попадало в антологии:
Меня схоронили здесь. И при свете дня
Я буду здесь лежать, и при свете звезд.
Могила на пустоши. Лишь порой в тишине
Копыта коня простучат над моей головой.
Я в Судный день не воскресну, но спится спокойно мне.
О романе Голсуорси «Темный цветок», о том, как роман с женой майора Артура Голсуорси отразился в «Саге о Форсайтах», и Нобелевской премии можно прочитать ЗДЕСЬ.
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/isuvorova/djon-golsuorsi-iablonevyi-cvet-1916-5a64b793581669506aff4be8
Цвет яблони голсуорси анализ
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Джон Голсуорси «Цвет яблони»
Святая вера в то, что другие думают так же, как ты, чувствуют так же, поступили бы на твоем месте так же, целительна. Она охраняет душу от изматывающих угрызений совести, от изнурительной необходимости делать какой бы то ни было нравственный выбор, это отличное оправдание собственной трусости и низости. В самом деле, признать свое малодушие, слабость, честно взять на себя долю ответственности (хотя бы долю!), отвечать за собственные слова – все это требует мужества. Гораздо проще сказать себе – да ладно, ничего страшного не случилось, я не виноват, я же с самого начала был честен, она переживет, она забудет через неделю, а что собственно было-то? Да ничего такого и не было. Отличный способ жить, не правда ли? Душевный покой в полной безопасности.
«– Дорогой мой, – говорил Гартон, – жалость – просто следствие копания в себе. Это болезнь последних пяти тысяч лет. Мир был бы гораздо счастливее, когда не знал жалости».
Два друга, только окончивших университет, отдыхают на обочине дороги, у самого леса. Они путешествуют пешком, спорят о проблемах мира, и самозабвенно любуются своими идеями. Фрэнк Эшерст снисходительно выслушивает радикальные мысли своего приятеля, чувствуя свое превосходство. Ах, какая пошлость так говорить и думать, он бы никогда себе такого не позволил. Нет! У него более тонкая душевная конструкция, он чувствует этот мир глубже, видит больше. Сейчас он созерцает и восхищается красотой природы, которая их окружает. А еще у Фрэнка травма колена, и кажется, им придется найти какую-нибудь ферму, чтобы переночевать. В этот самый момент оба друга замечают красивую девушку, идущую им навстречу…
Джон Голсуорси написал удивительно красивую, тонкую, проникновенную историю любви. Наверное, если бы я попыталась пересказать сюжет и финал, он показался бы очень типичным, а для кого-то даже избитым и слабым. Да, истории о любви чем-то похожи, но талант британского классика в том, что ни одно слово, ни одна мысль в этой повести не вторичны. Он рассказывают эту историю так, что веришь – подобное на земле произошло впервые. И впервые благоухала такая весна, и впервые цвели яблони, и впервые сердце молодого благородного юноши покорила красивая девушка с глазами прозрачными как роса. И впервые вдруг столкнулось чувство долга и… что? Трудно сказать. Сожаление? Малодушие? Так или иначе, отрицание и избегание… И в конечном счете, вот оно – искреннее недоумение Фрэнка, спустя долгих 26 лет после этой романтической истории «В чем моя вина? В чем я поступил неправильно?». Потрясающая иллюстрация инстинкта самосохранения. Он упорно охраняет свою душу от боли, от воспоминаний, от чувства вины. ОН – не при чем! ОН – не виноват! Он всё сделал правильно. И даже смешно становится от сопоставления его высокомерного отношения к идеям друга о том, что жалость не нужна в начале повести, и совершенно черствого, бездушного оправдания самого себя в конце.
Святая вера в то, что другие думают так же, как ты – слепая вера. Люди, которые верят в то, что и остальные так же легко могут пережить разлуку, боль, обиду, да все что угодно, так же как они сами (я же могу!), не видят дальше своего носа. Они очертили мир вокруг себя мелом, как очерчивают контуры трупа на месте преступления и даже не пытаются покинуть эту свою зону комфорта. И есть ли смысл говорить им, что они не правы? Боюсь, что нет.
Источник статьи: http://neosonus.livejournal.com/277925.html
