Стихотворение Летний сад
Суть поэта — его душа. Обязанность поэта — не только вложить свою
душу,свое видение мира в стихи, но и донести, уметь донести до читателя главное.
Конечно, таким образом, от сложности натуры поэта зависит сложность его стихов.
Трудно с первого раза разобраться в Пастернаке или О. Мандельштаме. Но вот
про-ступает и обязанность читателя: разобраться, понять, осмыслить стихи, в которых не
всегда обычные образы, необычная жизнь, необычны функции света и цвета. Поэтому свой
анализ я хочу построить с позиции “понять”, а не ”критиковать”.
Говоря просто, стихи- это мысли и чувства поэта, прошедшие через его
душу, через его особый образный мир. По большому счету ,стихотворение Ахматовой «Летний
сад» есть набросок Летнего сада в Петербурге, прошедшее такую «обработку».
Только с первого взгляда здесь не видно никакой системы. Но «безыдейность» стихотворения (в
нем нет философской идеи)- это еще не повод для того для того, чтобы упрекать его в
отсутствии схемы. Идею, как связующее начало , подменяет здесь тема: Летний сад и впечатления
поэтессы. Немного преувеличивая, можно сказать, что идей стихотворения и «Летний сад»
является его тема: Летний сад. Ахматовой позволено все.
Образный ряд стихотворения двоичен , неоднозначен. Я возьму на себя ответственность
предположить, что в нем Ахматова очень близка к символистам. Игра словами, а вернее,
значениями слов поразительна. Например, в первом двустишии ключевым является слово «розы» :
Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград.
Конечно, можно предположить, что в летнем саду растут розы. Но в системе стихотворения
«розы» приобретают иное значение. Если предположить, что ряд «розы» — «единственный ряд» —
«ограда» — это смысловая градация по убывающей, тогда «розы» понятие шире, чем «ограда»
(что-то вещественное), выше чем образ «единственный сад» (что-то уже личное и уже
неопределенное).
В ней слово «розы» без изменения смысла, каждый писатель для себя может заменить на
«красота», «природа», «прошлое». Ахматова, как символистка, будто призывает нас дорисовать
всё самим, додумать. И так на протяжении всего стихотворения, в котором нет об-разов и вообще
существительных, не несущих дополнительную смысловую нагрузку.
Как и «розы», несколько неуместным для читателя является сочетание «невская вода» в
строках :
Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.
Да, «невская вода» — это тоже в своём роде логический центр, перепутье двустишья, где
читатель сам выбирает себе дорогу. Конечно, можно доказывать фактами из биографии поэтессы,
что она непосредственно была в саду при большой Неве. Можно предположить, что статуи под
«невской водой» — это метаморфическое, от «второго лица» изображение, этюд воздуха
Санкт-Петербурга, когда его влажность просто мешает дышать и пьянит, когда он кажется
осязаемым, как вода.
Мне же здесь видится ещё кое-что. В конспекте четырёх следующих двустиший образ «вода»
приобретает совсем новое значение. Это значение смысловой связки. Ведь «перепутья» следующих
трёх строф: «мачты», «двойник», «лебедь» — немыслимо связать никакими словами, кроме как
«вода». И здесь открывается новый горизонт возможностей для фантазии. Мы видим глазами
Ахматовой в Летнем саду, «мачты», которые …. Уносят нас в океан. «Лебедь» — и перед нами
гладкое озеро сада. «Двойник», то есть отражение как бы погружает нас в воду. А эхо
четвёртого . в этой системе («Врагов и дру-зей, друзей и врагов») есть не что иное,
как зеркальное отражение слов от водной стихии системы. Оно погружает нас в словесный,
звуковой океан отражений. Здесь не нужно ис-кать смысла, нужно повторять слова, закрыв глаза.
Теперь разберёмся, зачем нужна эта цепочка. По-моему, «водная стихия» должна увлекать
читателя с собой. По уже знакомой на системе градации земного и осязаемого – к возвышенному и
внутреннему через совокупность этих образов. Повторяем с закрытыми глазами: «мачта» ( и в
нашем сознании осязаемая мачта, всё вполне реально, море) – «лебедь» (это уже ассоциативный
образ : «красота», «грация», «озеро») – «двойник»( и в го-лове пробегает: «тайна», «загадка»,
«отражение») – «враги и друзья» (опять перепутье: вне системы можно рассматривать облики
людей, но мы закрыли глаза, и у нас получает-ся: черное и белое, свет и тьма, добро и зло).
Все нужно рассматривать имперически, не наполняя смыслом, так мне кажется. Оглянитесь,
сколько разных, противоречивых чувств проходит сквозь нас за четыре этих строфы. Но даже в
этой череде водных отражений проглядывает логика, завязаться узлом на образе «вода». Эта
логика сложна, потому что описательна, она построена на чувствах, должна постепенно
подниматься к воображению читателя по ступенькам-образам. Но не нужно искать здесь логику,
которая работает на идею. Идеи нет, я об этом уже говорил. Есть просто полет фантазии, есть
картина, она за-шифрована, она волшебна. И чем больше мы вглядываемся в нее, тем больше
эстетиче-ского удовольствия мы получаем от стихов Анны Ахматовой.
Последние три строфы — это просто симфония. Ключ и метод те же, но на смену чисто
ассоциативным образам, которые воздействуют на нас через сознание и понимание (лебедь,
двойник, розы, вода) приходят имперические: звук, свет, цвет, пространство. И получается
необыкновенная картина.
Все зарождается в шестом действии.
А шествию теней не видно конца
От воды гранитной до двери дворца.
Здесь «шествие» – лишь только намёк на звук.«Тени» — это всего лишь зачатки цвета и света.
Это пространство (кстати, в чистом виде оно появляется впервые) выражено очень чётко и
обозначенное гранитом вазы и дверью дворца. Таким образом, перед нами картина, которую можно
дорисовать, она реальна: блики солнца («шествие теней»), может быть, аллея у входа в летний
дом Петра Первого (вара и дворец), сумерки.
Но в предпоследней строчке пространство размывается: «ваза» и «гранит» превращаются в
неопределённое «тени». Цвет и свет, как ночь, распространились повсеместно. Звук де
формируется. Он тоже становится объёмным. «Шествие» переходит в «шёпот». Мы как будто подняли
голову, уже не видим конкретных предметов, а только необъятные «ночь», «высота». Мы
чувствуем: «любовь», «тайна».
Опять интериоризация, опять переход от конкретного предмета к впечатлению.
Эта цепочка завершается первой строкой дистилия:
И всё перламутром и яшмой горит…
Звук переходит в аллитерацию, настойчивое повторение звонкого «р». Свет, постепенно, от
тёмного к светлому, перерос в перламутровый и яшму. Эта цвета океана, неба – чего
угодно!
Пространство уже не то чтобы между «вазой» и «дверью», оно выпрыгнуло даже из неопределённого
«тени». И получилось «всё». «Всё… горит…». А последний глагол в строке ассоциативно
соединяет в себе пространство, звук, свет, цвет. Картина неопределённа, но завораживающа.
Читатель уже не на земле, он в перламутре и яшме неба, но он не видит: он может теперь только
чувствовать.
Таким образом, система описания осталась та же. Разница в том, что в первой части
стихотворения поэтесса пользовалась благодарными красками образом и символов, чтобы донести
до читателя картину и заставить его, перенося через сознание, её образы, переживать то, что
когда-то переживала она, глядя на океан Летнего сада. Во вторых части по той же схеме
(осязаемое, реальное – неопределённое – внутренний мир) она рисует светом, цветом,
пространством, звуком. Она заставляет переживать, сначала сгущая краски, а потом размывая
их. Но эта схема работает. Главное доходит до мозга. Без перепадов, без резких и колких
враз. Остаться должно только чувство, общее впечатление.
Я говорил уже про обязанность поэта: донести свои чувства до нас, смертных. Искусство
«передать» — одно из самых великих. И нет предела совершенству. А загадку Летнего сада, точно
так же, как и «анычара», «осени первоначальной», «весенней грозы» и «первого майского грома»
можно открывать каждый раз по-другому Анна Ахматова уви-дела сад так, как его описала. Может
быть, Тютчев или Пушкин увидел бы его иначе. Но никто не познал бы истины. Истина – удел не
человека. Поэтому к последней строке я отношусь глубоко философски:
Но света источник таинственно скрыт.
Источник
Анализ стихотворения «Летний сад» Ахматовой.
Анна Андреевна Ахматова написала стихотворение в 1959 году. Позднее творчество поэтессы.
История создания
Это произведение — воспоминания о своей прошлой жизни с высоты лет. Те моменты жизни, когда поэтесса была счастлива и востребована как творческая личность.
Судьбу её не назовёшь лёгкой, в советское время её исключили из союза писателей. Считали, что её стихи лишены идейности и пропитаны буржуазным духом.
Её сын был жертвой репрессий, и мать долгие годы добивалась его освобождения.
Последнее десятилетие жизни, Анна была восстановлена в союзе писателей, завоевала большое признание за границей.
Произведение пропитано мудрыми, спокойными размышления о прошлом, где лирическая героиня — сама поэтесса.
Читайте по теме:
Тема
Ностальгические воспоминания о прошедших днях, счастливой молодости, приятных и неприятных событиях в жизни.
Жанр
Композиция
Начинается стихотворение желанием возвратиться в сад, где цветут розы, где ограда — символ мира, чистоты.
Это сад, где любила гулять главная героиня. В нём желания, мечтания, что вдохновляли на творчество молодую поэтессу.
Вспоминаются и трудные годы жизни, где переплетаются друзья и враги.
Время проходит, а сад не меняется, он обладает притягательной силой.
В конце произведения сад переносится из реального в таинственный, воображаемый главной героиней. Он вне времени, он существует всегда. Там шепчутся ночи о высоких чувствах любви, там необычайно красиво, и это и есть источник вдохновения, что скрыт от посторонних глаз.
Читайте по теме:
Источник
Анна Ахматова — Летний сад: Стих
Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.
В душистой тиши между царственных лип
Мне мачт корабельных мерещится скрип.
И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
Любуясь красой своего двойника.
И замертво спят сотни тысяч шагов
Врагов и друзей, друзей и врагов.
А шествию теней не видно конца
От вазы гранитной до двери дворца.
Там шепчутся белые ночи мои
О чьей-то высокой и тайной любви.
И все перламутром и яшмой горит,
Но света источник таинственно скрыт.
Анализ стихотворения «Летний сад» Ахматовой
Произведение «Летний сад» было создано А. Ахматовой в поздний период творчества (1959 г). Оно проникнуто печальными размышлениями поэтессы о давно ушедшей молодости, которая уже никогда не вернется.
Лирическая героиня мечтает вернуться в прошлое, когда ее чувства и ощущения были еще наполнены молодостью и свежестью. Она вспоминает о «единственном саде», в котором она проводила самые лучшие дни. Расположенные в том саду статуи бережно хранят воспоминания о юной поэтессе. Она хотела бы вновь услышать воображаемый «мачт корабельных… скрип», увидеть плывущего лебедя.
Молодость лирической героини была самым счастливым временем в ее жизни. Возврат в прошлое позволил бы сбросить с себя невероятно тяжелый груз прожитых лет, забыть обо всех радостях и огорчениях взрослой жизни. Поэтесса использует очень яркий образ для описания этого долгого времени: мертвый сон «сотен тысяч шагов врагов и друзей».
В произведении четко прослеживается двойственность образов: «статуи помнят» — «я их… помню»; «царственные липы» — «мачты корабельные»; «лебедь» — отраженный в воде «двойник»; «врагов и друзей». Это противопоставление подчеркивает различие между прошлым и настоящим, старым Петербургом и современным Ленинградом.
Летний сад ассоциируется у Ахматовой с райским Эдемом. Это таинственное место, где творческий человек может почувствовать настоящую свободу. Сад уже не принадлежит этому миру, поэтому найти его можно только в прошлом. Лирическая героиня совершает мысленную прогулку по своему саду. Мимо нее проходит бесконечная вереница теней. Временные границы стираются, но пространственные остаются: «от вазы гранитной до двери дворца». В таинственном саду царит волшебная атмосфера: «шепчутся белые ночи», «все перламутром и яшмой горит».
В целом произведение «Летний сад» содержит два смысловых уровня. На первом Ахматова предается воспоминаниям о своей духовной родине. На протяжении всей жизни поэтесса не скрывала своего восхищения перед строгой красотой старинного Санкт-Петербурга. На втором уровне воспоминания переходят в другое измерение. Реальный Летний сад превращается в таинственный Эдем. Еще в юности Ахматова писала, что в ее сознании было несколько Петербургов. Один из них надежно хранил память о поэтессе. В последние годы жизни она мечтала вернуться в этот самой дорогой ее сердцу город.
Источник