Яблоня
Недавно ко мне обратился один мой старший товарищ по работе (мы работаем в методической комиссии) с предложением саженцев якобы очень хорошей яблони, и заодно предложил, имея в виду ставшие известными в узких кругах бойкость моего пера и выразительный слог, написать историю одного человека, фигуры весьма колоритной и с необычной биографией. По словам старшего товарища (как и я, учительствующего не первое десятилетие), изложить эту биографию в назидание потомству совершенно необходимо.
Итак, в центре повествования оказывается человек из очень бедной и многодетной крестьянской семьи, чье раннее детство пришлось на военные и первые послевоенные годы. Он был средним сыном из четырех, а всего братьев и сестер было шестеро.
Звали этого человека Павел Васильевич Злобин. Всю жизнь он проработал электромонтером, и, выйдя на пенсию, числился электриком в дачном поселке.
Его сын Митя с ранних лет показывал пристрастие к изображению всего виденного. Он постоянно тянулся к любой возможности изображать – к бумаге и карандашу, к ровной земле и какой-нибудь палочке, а с первого класса – к доске и мелу. Он рисовал все, что видел за день – дома, автомобили, людей, домашних животных и самые заурядные предметы обихода. Перед большой переменой и походом в школьную столовую он однажды нарисовал кастрюлю с поварешкой, в которой кипел суп – обычным мелом на доске, и этот рисунок стал в школе эмблемой столовой. В кабинете учительницы, которая любила диктовать тексты, монотонно повторяя фразы по многу раз, он нарисовал на доске волнистого попугая – все ожидали гнева этой учительницы, но мастерство рисунка заставило и ее принять сатирический намек как драгоценность.
Павел Васильевич все это время тихо ненавидел сына. Его раздражали искусства вообще – он часто жаловался участковому милиционеру на соседа, часто игравшего на пианино, игравшего хорошо и очень красивые вещи. Некоторые пьесы нравились и самому Павлу Васильевичу, но он никогда этого не показывал. В конце концов, он подал в суд, дело кончилось ничем, за исключением того, что сосед уехал. Если бы Павел Васильевич узнал, что его сын обменялся телефонами с пианистом и бывает у него в гостях, в компании артистов, он пришел бы в ярость, но Митя, обычно общительный и открытый, несвойственным для себя поведением – конспирацией – решил защищать близкие сердцу увлечения.
Когда картины сына стали продаваться, этот доход вызвал у Павла Васильевича лишь злобную усмешку и анекдот про Шаляпина. Едет, мол, как-то раз Федор Иванович на извозчике, и извозчик любопытствует: «А кем ты, барин, работаешь?» — «Пою». «Ну, когда я напьюсь, и я пою, только это не работа. А работаешь ты кем?» — Шаляпин как-то отшутился, вроде бы назвался торговцем пером и пухом (с намеком на пожелания товарищей перед выходом на сцену). Павел Васильевич рассказывал анекдот, заглядывая своими выпученными глазами в глаза собеседнику и требуя в ответ насмешки над великим артистом и осуждения его как тунеядца.
Однако слава Дмитрия Павловича росла, его картины уже не только продавались, но и показывались на выставках, и получали критику в прессе.
В год окончания Митей художественного училища семью постигло большое несчастье. Недолго проболев, умерла Наталья Никитична. На похоронах мамы Митя ходил как тень, весь в слезах, а Павел Васильевич был мрачен, но деловит и спокоен.
Месяц спустя Павел Васильевич позвал Митю к нотариусу. Там возникла необычная коллизия – часть наследства была в Молдавии, где шла гражданская война, и Мите туда нельзя было ехать. Чтобы оформить наследство, Павел Васильевич предложил Мите написать отказ, и в присутствии родственников пообещал потом оформить дарственную на митину долю. Митя, еще не отошедший от похорон, согласился, хотя тетя, отведя его в сторонку, предупредила о большом риске. Да и нотариус, когда Митя подписывал большую бумагу с многоцветным гербом, поглядывал на него с тревогой.
Год спустя Митя спросил отца о дарственной. В ответ Павел Васильевич сказал что-то невнятное. Мол, погоди, еще не время. Когда же прошел еще год и Митя стал спрашивать более настойчиво, Павел Васильевич раскричался: «Ты палец о палец не ударил, чтобы это все заработать! Нахлебник! Паразит! Не смей больше говорить мне об этом!». Митя пошел к нотариусу, но тот, узнав, что один из трех свидетелей обещания написать дарственную, умер, а другой эмигрировал, только развел руками.
В последние годы Митя очень полюбил дачу, купленную родителями по настоянию родственников для быстро терявшей силы Натальи Никитичны у одного семейства, решившего, что вести дела в деиндустриализующейся России становится невозможно и надо перебираться за рубеж. Старый дом из потемневших от времени деревянных брусьев, пропитанных давно выветрившимся креозотом – цельных железнодорожных шпал (строителем дома был железнодорожник), с такими же огромными деревянными балками под потолком и большой, под стать дому, девятиходовой печью, казался Мите живой легендой. Митя приезжал туда на неделю, на две, иногда один, иногда с друзьями, и размышлял о мире, о жизни, о своем призвании и об искусстве. Приехал с этими мыслями он и теперь.
Среди нескольких яблонь самая маленькая и неказистая, сорта «мельба», давала самые обильные урожаи, и самые вкусные яблоки. У Мити появилась идея – написать портрет этой яблони, с уважением к ее удивительному плодородию.
Картина была готова уже больше чем наполовину, когда Митя узнал о болезни одного из близких товарищей, и на несколько дней поехал к нему в Тулу. Он вдвоем с другим приятелем, таким же художником, ухаживал за больным, пока тот не окреп.
Уезжая в спешке, Митя выключил холодильник, не выложив из него продукты. На дачу в это время приехал Павел Васильевич. На кухне уже стоял запах, а открыв холодильник, Павел Васильевич увидел протекшие кульки и банки и сгнившие овощи. Гневу его не было предела. «В другой раз не забудешь!» — бормотал он снова и снова.
Прочитав записку, оставленную сыном, он стал обходить дом, заметил в углу накрытую покрывалом неоконченную картину и подошел к ней.
Подняв покрывало, он долго вглядывался в игру красок, в прелесть и свежесть летнего дня, в блеск росы на траве и малиновые пятна поспевающих яблок. Смотрел долго и внимательно, потом, словно поперхнувшись, сплюнул на пол рядом с мольбертом и пошел в чулан – за топором и пилой.
Выйдя с инструментами из дома, Павел Васильевич воровато оглянулся по сторонам, но везде было тихо. Никто не мог ему помешать. Он пошел к яблоне, остановился на расстоянии, и окинул ее внимательным взглядом, сравнивая, вероятно, с оставленным картиной впечатлением, потом подошел и начал пилить. Он часто менял руку – руки болели, но продолжал пилить неутомимо. Пилу, наконец, заклинило, и он взялся за топор с ловкостью, неожиданной для восьмидесятилетнего старика. Посыпались удары, то звонкие, то глухие, и наконец, с протяжным стоном дерево повалилось. На свежем спиле выступила влага – корни еще работали, не зная о смерти. Павел Васильевич оглядел дело своих рук с некоторым сожалением, едва заметно махнул опущенной рукой и пошел в дом.
Вернувшись из Тулы, Митя не стал даже заезжать в московскую квартиру – погода могла уйти, надо было скорее заканчивать картину. День был на редкость приятный – теплый без зноя, с неторопливо проплывающими по ярко-синему небу серыми облаками с ослепительно серебристой каймой. Но что-то не давало Мите покоя, он, глядя на небо в ожидании автобуса, думал о вечности, о том, что такое же небо видели и художники-передвижники, и Рюриковичи, и древние скифы. Он мчался на дачу со смутным предчувствием какой-то беды. Проскочил электричку, автобус, пробежал пару километров дороги, распахнул калитку и замер – на месте яблони остался только изрубленный пенек, около которого возвышалась гора веток с недавно увядшими листьями. Зрелище было настолько невероятным, что Митя замер, открыв рот.
Он повернулся к дому и увидел отца, в ватнике, усыпанном древесными опилками. «Зачем ты срубил яблоню?» — в крайнем изумлении спросил он. «Я хочу посадить здесь другое дерево» — сквозь зубы процедил Павел Васильевич и повернулся, чтобы уйти. «А моего согласия ты не спросил?» — наконец крикнул потрясенный Митя. «А зачем мне твое согласие? Я здесь хозяин!» — проревел в ответ Павел Васильевич и заковылял к дому, а войдя, с силой хлопнул дверью. Митя остался стоять, как пораженный громом. Лишь через четверть часа какая-то мысль мелькнула у него, он торопливо выбрал из груды веток наиболее свежие и побежал с ними прочь. На другом конце садового товарищества жил Петрович, бывший агроном, опытный садовник, знакомство Мити с которым было скорее шапочным, но давним. Когда Митя объяснил ему проблему, он посерьезнел, взял с подоконника ножик вроде сапожного, красную изоленту, комок светло-коричневой массы вроде оконной замазки и пошел в сад. Там он выбрал какие-то деревца, какие-то кустики, начал их обрезать и прилаживать к ним увядающие ветки. Возился около часа, после чего пожав плечами, нервно сказал, что сделано все возможное.
Митя долго благодарил его в самых теплых, самых изысканных выражениях, а потом пошел в сельпо за водкой. Вернулся в дом он уже сильно пьяным, и отца не застал – тот уехал в Москву.
Подошел к картине, снял покрывало и поставил ее к свету уже гаснущего дня. Прежний замысел ожил с новой силой, и Митя решил закончить картину по памяти.
Следующие два дня он работал над картиной с утра до вечера, а на третий день понял, что все испортил. Свежий, бодрый колорит первой половины дня поблек, при взгляде на картину возникало чувство заходящего солнца, близких сумерек. Митя в отчаянии переписывал участки картины десятки раз, но первоначальных красок уже нельзя было вернуть, несмотря на всю силу таланта.
Когда к Мите заехал товарищ, поставленный им на ноги в Туле, и спросил о яблоках, Митя показал на пенек и рассказал об отце. Товарищ слушал рассеянно, но под конец стал задавать вопросы, выдававшие нелицемерное внимание.
Проводив товарища, Митя вернулся к картине.
В руках снова оказалась бутылка водки, потом другая…
Перед рассветом на веранде Митя повесился.
На девятый день после митиных похорон тульский товарищ встретился с Павлом Васильевичем, с интересом читавшим в газетах некрологи о сыне. Они говорили недолго, и на повышенных тонах, после чего тульский товарищ несколько раз ударил Павла Васильевича ножом в живот, но последний оказал бешеное сопротивление и сдал нападавшего случайно оказавшемуся рядом наряду милиции. Две недели спустя неудачливый мститель умер в тюремной больнице от воспаления легких, а Павел Васильевич, стоически перенеся долгие и тяжелые медицинские процедуры, поправился и жив поныне. Он потихоньку продает картины сына и живет, не бедствуя. Он пережил всех своих братьев и сестер и их супругов. Ему уже перевалило за восемьдесят пять, а он каждый год продолжает ездить в пятигорский санаторий и собирается жить до ста лет. Вероятно, он переживет и нас.
Спасенные садоводом саженцы той замечательной яблони продолжает раздавать его племянник, мой старший товарищ, и я, совершенно нерелигиозный человек, молю Бога, чтобы ни Павлу Васильевичу, ни какому другому ему подобному человеку, такой саженец не попал в руки и не стал орудием нового преступления. Уважаемые читатели, друзья мои, молитесь и вы об этом, и прилагайте старательно усилия к этому.
Как знать, может быть, именно из-за таких Павлов Васильевичей и нет сейчас ни новых Шишкиных, ни новых Левитанов.
Источник статьи: http://proza.ru/2021/03/06/332
Плохие «соседи» для яблони. Какие растения уничтожат молодое дерево?
Здравствуйте, мои дорогие подписчики и гости канала, которые еще не успели нажать на желтую кнопочку в верхней части страницы!
Сейчас я хочу поговорить об одном из обитателей нашего огорода. Яблоня есть практически в каждом саду. Но у многих дерево болеет и плохо растет. Более того, иногда даже качественные и здоровые саженцы не приживаются. Причиной этому может стать плохое соседство .
Существует несколько растений, рядом с которыми не рекомендуется сажать яблоню. В первую очередь нужно исключить соседство с растениями, которые болеют одними болезнями с яблоней . Это сирень, рябина и боярышник. Также плодовое дерево может заразиться от можжевельника.
Нельзя высаживать яблоню радом с хвойными породами деревьев. Рядом с елью и сосной много чего плохо растет. Молодые саженцы погибнут из-за смолы и выделяемых ею веществ. Специалисты не рекомендуют высаживать яблоню даже на том месте, где хвойное дерево уже спилено. На протяжении минимум трех лет почва будет непригодной для плодовых деревьев.
Черешня и вишня — это плохие соседи для яблони. У этих деревьев мощные корни , которые забирают себе все питательные вещества. Рядом с ними яблоня будет медленно расти и станет болеть. Молодое дерево и вовсе может погибнуть. По этой же причине не стоит высаживать яблоню рядом с персиком.
Абрикос может загрязнять почву токсинами . Поэтому рядом с ним плохо растут другие плодовые деревья.
Ну и в завершение стоит отметить, что не стоит разбивать вблизи яблони картофельные грядки . Во время роста клубней происходит резкое уменьшение количества питательных веществ в грунте. Поэтому яблоня не получит нужных элементов, что приведет к болезни дерева и очень скудному урожаю!
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/id/5e5f51e4475428597d6fc90a/plohie-sosedi-dlia-iabloni-kakie-rasteniia-unichtojat-molodoe-derevo-5e98a5733462b6223337d56f
Правда о затемнении разреза яблока
Многие люди объясняют потемнение на срезе яблока взаимодействием кислорода и железа, содержащегося в фрукте. Такие «знатоки» добавляют, что если поверхность среза не меняет цвет долгое время, то яблоко страдает дефицитом железа, а значит, не слишком полезно для человека. Нужно отдать подобным предположениям должное: они выглядят вполне логичными. Но это лишь на первый взгляд. Истина вовсе не соответствует этим суждениям.
Железо в фрукте есть, и это неопровержимый факт. Но его содержание ничтожно мало. Судите сами: в 100 г продукта лишь 0,000001 его часть является железом. Очевидно, что этого недостаточно, чтобы потемнел целый срез. Некоторые врачи советуют повышать гемоглобин, питаясь яблоками. Как видно из приведенных данных, этот совет тоже отнюдь не действенный.
Что же на самом деле происходит при потемнении среза яблока?
Ягоды и фрукты – природные кладези антиоксидантов, т.е. незаменимых веществ для поддержания иммунитета и здоровья в целом. Антиоксиданты, в свою очередь, подразделяются на группы. Одна из них – пофенолы. Их строение представляет собой молекулярную цепочку фенолов. Несмотря на то, что фенол является токсичным веществом, его цепочки нисколько не отражаются на здоровье человека. Процесс окисления полифенолов завершается образованием хинонов – бесцветных веществ-окислителей. Именно хиноны на срезе запускают дальнейшие процессы окисления, в ходе которых срез приобретает темноватый «ржавый» оттенок.
Яблоко, не подвергшееся механическому воздействию со стороны, сохраняет свой цвет до тех пор, пока его вещества не вступят в контакт с кислородом. Чтобы замедлить процессы «ржавения», используйте лимонную кислоту. Повышая кислотность среды, вы тем самым понижаете активность окислителей.
В чем значение потемнения среза?
Яблоко, темнея, защищается от вредителей извне. При попадании на фрукт вредных веществ, образуется пленка, препятствующая их распространению. Она также заживляет повреждения, оставленные вредителями.
Единственный фактор, от которого зависит и скорость, и качество реакции, — численность полифенолов, содержащихся в конкретном фрукте. Механизм, запускаемый окислителями в яблоке, схож с теми, что происходят на поверхности среза картофеля, банана и некоторых грибов.
Внешний вид яблока заметно страдает из-за процесса «ржавения», но и эта проблема уже решена учеными. Блокируя ген синтеза окислителей, они успешно регулируют этот процесс.
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/id/59821827e86a9e5833230955/pravda-o-zatemnenii-razreza-iabloka-5983ff1c57906af2f79694a5
