Реферат лингвистический ландшафт земли

Реферат лингвистический ландшафт земли

ПРЕДМЕТ ТИПОЛОГИИ ЯЗЫКОВ

1. Лингвистический ландшафт Земли:
многообразие структур, функций, статусов
и исторических судеб языков

Человек как биологический вид Homo sapiens начинал формироваться в Африке примерно 100 — 75 тыс. лет назад, в качестве одной из двух ветвей в эволюции неандертальцев (в антропологии эту ветвь называют ранние неандертальцы). В отличие от поздних неандертальцев, для ранней ветви было характерно менее мощное физическое развитие, поэтому ранние неандертальцы выживали благодаря крупным объединениям в орды (или стаи). Примерно 50 — 40 тыс. лет назад возникает человек современного типа — Homo sapiens sapiens (кроманьонцы) 1 . К этому же времени относят начало формирования звукового языка людей. Язык («дар языка») — это самое характерное отличие человека от более ранних разновидностей рода Homo (в том числе и от непосредственных предшественников человека — неандертальцев). Язык возник раньше таких важнейших событий в истории человечества, как искусство (декорированным деревянным и костяным предметам —

более 25 тыс. лет, наскальной живописи — около 14 тыс. ), как приручение животных и окультуривание растений (это произошло 10 — 6 тыс. лет назад). Примерно 6 тыс. лет назад появились пиктография и иероглифика, 5 тыс. — звуковое письмо.

По-видимому, первоначальный язык человека существовал как один ( единый ) язык. Около 30 тыс. лет назад люди расселились по Западной Евразии. В период между 20-м и 10-м тысячелетиями до нашего времени язык человека разделился на несколько языковых макросемей (таких, как ностратическая семья языков 2 ), из которых позже произошли языковые семьи, существующие в наше время 3 .

Общее число языков в современном мире определяют в интервале от 2,5 до 5-6 тысяч. Такие огромные расхождения в оценках (более чем на 100 % !) вызваны трудностями разграничения языка и диалекта, в особенности для бесписьменного состояния. Исследователи языков в отдельных регионах Земли называют цифры, которые в сумме существенно превосходят 5 — 6 тысяч языков. Так, в Африке к югу от Сахары примерно 2000 языков (Вопросы 1969, 136). В Южной Америке не менее 3000 туземных языков; в трех государствах Океании — Папуа-Новая Гвинея, Соломоновы острова и Республика Вануату — более 900 языков: в Индонезии — 660 (Говард 1995, 88, 100). Число австралийских языков иногда оценивается в 500 — 600; австронезийских языков — около 800 (ЛЭС 1990, 12 — 13). В Индии, самой полиэтнической и многоязычной стране мира, — 1652 языка 4 ; в Нигерии, самой полиэтнической стране Африки, — около 300 (Проблемы 1977, 94). В современной России — около 150 языков (Народы России 1994, 36).

Поразительно структурное разнообразие языков мира. Есть языки, в которых ни имена, ни глаголы не изменяются, а есть языки, где, напротив, — около 40 падежей. Есть языки, (например, славянские), где существительные делятся на три грамматических класса (рода), в языке насиой (Новая Гвинея) именных классов свыше 40, а во многих языках именных классов нет вовсе. В некоторых тюркских языках насчитывается 12 наклонений, но есть языки не только

без наклонений, но и без грамматического числа, без глагольного времени. Есть языки, в которых всего 10 фонем, а в других — фонем более 80. Возможен язык всего с одной гласной (и таких языков известно три), а в некоторых кавказских языках гласных 24. Бывают языки с очень редкими и потому странными звуками, — похожими на щелчки, на звук «тушения свечи», на «прочищение горла». А вот звуки [t], [p], [j] или [s] никому не покажутся странными — они есть в любом языке. Почти не бывает языков без носовых согласных ([n] или [m]), в то время как носовые гласные — большая редкость.

Перечислять редкие и удивительные явления в строении языков можно долго, ведь среди тысяч языков Земли нет двух одинаковых, и каждый язык имеет уникальные, только одному ему присущие черты. Однако естественно возникают и встречные вопросы: до какой степени языки могут быть разными, несхожими? Можно ли перечислить черты, которые присущи любому языку — просто «по определению», в силу его принадлежности к классу семиотических систем, называемых «естественный звуковой язык человека»? Имеется ли какая-то логика, закономерности в том, какие черты в строении языков сопутствуют друг другу, а какие — несовместимы? Вопросы о более и менее типических чертах в строении языков, о возможных типах языков — это и есть начало типологического языкознания.

Видимое разнообразие языков издавна приводило также к вопросам о причинах и следствиях различий между языками. В чем совершенство языка? В какой мере разные языки могут быть катализатором или, напротив, тормозом в истории познания и культуры? Что определяют языки в различиях между народами? Влияют ли на судьбы народов? Отчего зависят судьбы самих языков? На вопросы такого рода стремятся ответить социальная типология языков, философия языка, философия истории.

Разнообразие судеб языков, различия их коммуникативных ролей, функций, социальных статусов, юридических рангов — все это важная часть той реальности, в которой протекает языковое существование человечества. Без социолингвистической панорамы наше знание о человеке и обществе было бы неполным.

Исключительно разнообразны взаимоотношения между отдельными языками, с одной стороны, и некоторыми другими социальными параметрами человека и человечества, с другой. В ряду таких базисных параметров («измерений»), вслед за языком, обычно называют

этничность (национальность), гражданство (подданство), вероисповедание. Легко видеть кардинальные диспропорции между основными измерениями человечества: если языков на Земле 5 — 6 тысяч, то этносов — примерно 1300 (Брук 1986, 12); государств — около 220, в том числе государств-членов ООН — примерно 200; число же отдельных конфессий, если включать в него бесчисленные культы и верования в странах Третьего мира, неопределенно велико. Эти цифровые «разбежки» говорят о том, что на карте мира географические границы языков, этносов, государств и религий отнюдь не совпадают. Тем не менее конфигурации четырех географических карт мира — языковой, этнической, политической и конфессиональной — взаимозависимы и соотносимы, особенно в исторических объяснениях. Наиболее близки друг другу карта языков и карта народов мира, поскольку обе они основаны на генеалогической классификации языков.

Коммуникативно-функциональное разнообразие языков поражает не меньше, чем их структурная пестрота. На Земле нет двух тождественных языковых ситуаций, нет двух языков с равным объемом коммуникации, с одинаковой историей и с одинаковым будущим.

Есть языки, на которых говорят и пишут миллионы людей в разных странах на всех континентах, и есть языки, родные всего для нескольких сот человек в одном-единственном селенье.

Есть языки, письменная история которых насчитывает тысячи лет, — таковы ведийский язык и санскрит (разновидности древнеиндийского языка, начало литературной традиции — ХV в. до н.э.), древнееврейский язык (время сложения «Торы», первых пяти книг Ветхого Завета, — XIII в. до н.э.), вэньянь (литературный древнекитайский язык, начало иероглифического письма — IX в. до н.э.). И есть языки, которые возникли в XIX — XX вв. в считанные годы, причем возникли обычным для языков путем — сами собой, стихийно (не «в кабинете»), в результате длительных контактов разноязычных людей и смешения их языков. Это пиджины и креольские языки, и их известно около 100 (см. §§ 63.3 — 63.4.).

Из 5 — 6 тысяч языков Земли только около 600 языков имеют системы письма 5 , но лишь около 300 из них реально используются в письменной коммуникации.

Есть языки, которые, хотя и имели письменность и литературную традицию, однако утратили коллектив исконных носителей, и стали поэтому языками мертвыми. Таковы древнеегипетский язык (на нем сохранились самые ранние в истории человечества иероглифические записи, датируемые IV тысячелетием до н.э.), авестийский язык (тексты с X в. до н.э.), латынь (собственно латинская письменность — с IV в. до н.э.), старославянский язык (первые памятники — 863 г.). И есть язык возрожденный, через две с половиной тысячи лет вновь ставший средством живого общения народа — так произошло с древнееврейским языком (ивритом).

Есть языки, в которых литературная («правильная») речь еще почти не отличима от диалектной. А в исландском языке эта оппозиция отсутствует по другой причине: в нем просто нет диалектов. Известны литературные языки, которые не используются в неофициальном, частном, дружески-фамильярном общении — например, литературный арабский язык.

У каждого языка — неповторимая социальная и культурная история, свое место в своем социуме, свои перспективы в будущем. Однако уникальность судьбы отдельного языка не означает, что нет общих закономерностей, типичных линий развития, типологически близких судеб. Вот почему для социальной лингвистики мало перечня отдельных ярких случаев: требуется типологическое освещение всего разнообразия языков. Это и составляет содержание социальной (функциональной, или социолингвистической) типологии языков.

Источник статьи: http://lib4all.ru/base/B3560/B3560Part2-10.php

2016. 03. 011-013. Современные исследования языкового ландшафта. (сводный Реферат) Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Нагорная А.В.

Текст научной работы на тему «2016. 03. 011-013. Современные исследования языкового ландшафта. (сводный Реферат)»

2016.03.011-013. СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЯЗЫКОВОГО ЛАНДШАФТА. (Сводный реферат).

2016.03.011. БАРНИ М., БАНЬЯ С. Критический поворот в исследованиях языкового ландшафта: Новые методологии и новые проблемы в исследовании языкового ландшафта.

BARNI M., BAGNA C. The critical turn in LL: New methodologies and new items in LL // Linguistic landscape: Intern. j. — John Benjamins, 2015. — N 1:1/2. — P. 6-18.

2016.03.012. РУБДИ Р. Гибридизация в языковом ландшафте: Демократизация английского языка в Индии.

RUBDY R. Hybridity in the linguistic landscape: Democratizing English in India // The global-local interface and hybridity / Ed. by Rubdy R. a. Alsagoff L. — Padstow, 2014. — P. 43-65.

2016.03.013. ТРОЙЕР Р.А., КАСЕДА К., ЭГИБАР П.Г. Невидимый испанский в маленьких городах Америки: Миноритарный язык в языковом ландшафте.

TROYER R.A., CÀCEDA C., EGUÎBAR P.G. Unseen Spanish in small-town America: A minority language in the linguistic landscape // Conflict, exclusion and dissent in the linguistic landscape / Ed. by Rubdy R., Said B. — N.Y., 2015. — P. 52-76.

Ключевые слова: языковой ландшафт; идентичность; глобализация; локализация; гибридизация; публичное пространство.

Языковой ландшафт (далее — ЯЛ) — это область социолингвистических исследований, в рамках которой изучаются способы публичной демонстрации письменных форм языка в физическом пространстве определенной страны или города. Анализируются информационные и рекламные вывески, знаки городской навигации, элементы декора, содержащие языковые знаки, и другие тексты. Основная цель исследований ЯЛ заключается в описании системных закономерностей в присутствии либо отсутствии того или иного языка в публичном пространстве и в выявлении культурных, социальных, идеологических, собственно языковых и других факторов, определяющих степень представленности языка в визуальном пространстве жителей страны или города.

В статье (011) анализируются современные тенденции в исследовании ЯЛ и описываются методы и инструменты, которые используются для сбора и интерпретации данных.

Авторы отмечают, что на современном этапе одной из главных исследовательских задач становится описание ЯЛ в контексте общих проблем национальной и этнической идентичности, языковой политики, а также политических и социальных конфликтов. Авторы подчеркивают необходимость использования разных подходов — семиотического, социологического, политического, географического и экономического — и анализа не только количественных, но и качественных данных. Авторы считают важным подчеркнуть, что сам термин «языковой» используется в настоящее время не только по отношению к устной и письменной форме языка, но и применительно к сложным семиотическим пространствам, а также людям, выступающим в качестве авторов и пользователей языка.

Исследование, результаты которого описываются в настоящей статье, проводилось в Сиене (Италия). Авторы предприняли попытку установить, повлиял ли рост числа иностранцев в стране в период с 2000 по 2014 г. на ЯЛ Италии.

Авторы разработали методологическую модель, основывающуюся на многомерном (тиШШтеп1;юпа1) (с. 8) подходе, который заявлен в статье как теоретически и методологически инновационный и доказавший свою эффективность в фиксации изменений в ЯЛ Италии.

Авторы изучили влияние таких языков, как китайский, арабский, хинди и бенгальский, присутствие которых становится все более заметным в крупных городах. При этом авторы подчеркивают, что ЯЛ становится все более явным и надежным показателем языкового разнообразия, поскольку он гораздо более оперативно отражает присутствие в языковом пространстве других языков, чем словари, в которых иностранное заимствование фиксируется лишь по истечении достаточно длительного периода времени. Материалами для исследования послужили преимущественно коммерческие вывески, рекламные плакаты, билборды, объявления, личные сообщения, граффити, ресторанные меню и другие письменные формы, используемые в публичном пространстве.

Авторы считают, что крупные современные города представляются наиболее интересными и важными источниками информации о динамических процессах в языке. В условиях города язык

способен найти достаточно пространства для того, чтобы проявить свою жизненную силу и стать заметным.

Цель исследования формулируется авторами как стремление понять и раскрыть специфику динамических процессов в ЯЛ, роль различных факторов, способствующих «заметности» (visibility) языков в языковом ландшафте (таких, например, как языковой состав региона, размер города, численность иммигрантских сообществ и степень их оседлости, возможности трудоустройства в регионе, наличие телевизионных каналов и специальных организаций для мигрантов, местная политика в отношении мигрантов и др.). Языковые факты, которые служат ориентирами в публичном пространстве, являются также социальными фактами и как таковые относятся к разряду более общих социальных феноменов.

Для проведения исследования было разработано специальное программное обеспечение, которое позволило произвести географическую референцию объектов и одновременно с этим обработать языковые данные, причем эта обработка осуществлялась как в синхроническом, так и в диахроническом плане. Синхроническая обработка позволяет сравнить различные порции данных и их территориальное распределение в рамках единого симультанного среза. Диахроническая обработка позволяет сравнивать одно и то же место в разные периоды времени с целью выявления динамики его изменений.

При сборе данных авторы не ограничились подсчетом языков, изучая также экстралингвистические факторы. Ими использовались опросы с целью интерпретации наблюдаемых явлений. Собранные данные подтвердили гипотезу об отсутствии прямой связи между «заметностью» языка в том или ином районе и его жизненной силой.

В рамках проведенного исследования изучаемые объекты (такие, например, как уличные знаки) рассматривались не как статичные, а как находящиеся в центре динамических процессов. Анализ письменных текстов сопровождался изучением символического использования цветов, иконических знаков, стереотипных образов, звуков, ключевых слов и того, как люди перемещаются вокруг изучаемого объекта. Кроме того, авторы наблюдали такие события, как акции протеста, марши с требованием прав на использование языка, праздничные мероприятия, и анализировали, каким

образом они влияют на трансформацию ЯЛ. К анализу ЯЛ активно привлекались жители того или иного района, которые производили его первичную интерпретацию. Деятельность различных субъектов в ЯЛ, связанная с проблемами борьбы за идентичность, рассматривается как один из факторов эволюции ЯЛ. Авторы представляют ЯЛ как площадку, на которой обсуждаются условия сохранения и формирования идентичности (в особенности в вопросах свободы вероисповедания, прав на гражданство и права протестовать против политического и экономического порядка), и этот процесс осуществляется посредством разнообразных динамически обусловленных выборов в рамках определенной территории. В анализ ЯЛ инкорпорированы тела, объекты и символы. Таким образом, по наблюдениям авторов, теория ЯЛ эволюционирует в сторону взаимодействия с другими дисциплинами как лингвистического (экологическая лингвистика, языковая политика, семиотика), так и нелингвистического (социология, экономика) цикла. Исследования ЯЛ позволили расширить спектр социолингвистики: фокус сместился от говорящего — главного объекта традиционных исследований — к пространству и месту, которые не занимают более подчиненного положения, но считаются полноценными «говорящими» (с. 12).

В статье (013) анализируется положение испанского языка в городской среде современной Америки на примере города Индепенденс (штат Орегон) с общей численностью населения 8590 человек, 35% которых определяют свою этническую принадлежность как испанцы или латиноамериканцы. Исследуя городское пространство, авторы исходят из того, что обитаемая среда «становится семиотическим конструктом, выполняющим дискурсивные функции» (013, с. 52).

В данной работе понятие ЯЛ интерпретируется в контексте более широкой проблемы языковой идентичности представителей этнических меньшинств. Авторы полагают, что связь между идентичностью и языком не является настолько прямой, как это принято считать. Так, присутствие испанского языка в ЯЛ создает условия для «вовлечения» (engagement) (013, c. 52) в него и носителей английского языка.

Авторы напоминают, что при анализе ЯЛ принято говорить о двух типах «силового влияния»: нисходящем (top-down) (государственное регулирование, осуществляемое правительством) и вос-

ходящем (bottom-up) (влияние непосредственных участников коммуникативных процессов) (013, с. 53). Эти два типа влияния, однако, не всегда осуществляются прямо, о чем и свидетельствует проведенный авторами анализ.

Авторы подчеркивают, что объекты ЯЛ всегда обладают двойственностью, поскольку они имеют как функциональное, так и символическое значение. Вывеска на магазине на определенном языке не только предупреждает человека о том, что этот язык используется внутри (функциональное значение); выбор этого языка имеет коннотации и ассоциации, которые являются символическими (013, с. 53). Подобно тому как англицизмы помещаются в рекламные тексты по всему миру, поскольку английский язык ассоциируется с современностью, финансовым благополучием и глобализацией, каждое размещение любого языка в полиязыковом пространстве задает символическое значение, которое будет различаться в зависимости от того, кем являются участники коммуникативного процесса. В фокусе исследования находятся именно символические значения, фиксируемые членами сообщества в тех случаях, когда демонстрируется язык меньшинства. Кроме того, авторы вводят понятие «конститутивного отношения» (constitutive relationship) (013, c. 53), поясняя, что через язык, с которым ассоциируется та или иная культура, выражается и сама культура. Вывески в городской среде не являются лишь украшением, они составляют неотъемлемую часть навигации в общественной среде. Анализируемые авторами испаноязычные вывески составляют важную часть жизни города; они создают особые точки сопряжения, где взаимодействуют различные социальные дискурсы между разными членами сообщества.

При проведении исследования небольшой размер города позволил произвести исчерпывающее документирование ЯЛ. Авторы сделали в общей сложности около 450 фотографий знаков городской среды, включая вывески магазинов, клиник, агентств, бензозаправок и т.п., рекламных текстов, дорожных знаков и др.

Качественный аспект исследования заключался в опросе информантов — владельцев частных заведений, которые использовали испанский или английский языки (или их комбинацию) в вывесках. Анализ полученных данных включал исследование функциональной роли выбора языка вывески, его символической роли, консти-

тутивной роли и дополнительных тем, возникающих в ходе исследования.

В числе прочего было выявлено, что вывески на испанском языке были размещены лишь на мексиканских ресторанах, в то время как на других ресторанах вывески были исключительно на английском. В магазинах с недорогими товарами 43% вывесок содержали элементы испанского, в то время как в агентствах по продаже недвижимости лишь 7% вывесок содержали испаноязычные элементы. Авторы полагают, что эти данные отражают экономическое неравенство между англоамериканцами и американцами испанского происхождения. Это неравенство подтверждается и данными переписи населения от 2010 г. В сфере товаров и услуг около 16% вывесок было выполнено на испанском языке, на некоммерческих организациях процент вывесок на испанском языке составил 17. Авторы подчеркивают, что решение о языке вывески принимается местными властями и не регулируется на правительственном уровне (за исключением дорожных знаков и вывесок на общественных учреждениях типа библиотек). Авторы отмечают интересную закономерность: предупредительные и запретительные надписи выполнены преимущественно на двух языках, в то время как вывески выполнены только на английском. Авторы полагают, что отсутствие вывесок на испанском языке на организациях может свидетельствовать о нежелании инкорпорировать испаноговорящее население в общественную жизнь города. Здесь вновь отмечается роль экономического неравенства, поскольку единственная организация, снабженная вывеской на испанском языке, — это благотворительный фонд по раздаче еды. В ходе опросов было дополнительно выявлено, что преобладающее отрицательное отношение к нелегальным иммигрантам и стереотипы, существующие в отношении испаноговорящих рабочих, препятствуют размещению вывесок на испанском языке самим испаноязычным населением, которое не хочет привлекать к себе внимание и обозначать свою этническую принадлежность и языковые предпочтения.

Проводя качественный анализ, авторы столкнулись с несколькими интересными примерами использования языка в символической функции. Так, владельцы испанских ресторанов могут присваивать им имена своих родных городов с целью обозначения своей этнической принадлежности и сохранения генетической и

культурной связи с родными местами. Некоторые рестораторы отмечают радость, которую испытывают их клиенты, видя знакомые названия. Некоторые респонденты отмечают, что англоамериканские клиенты приходят в их ресторан, потому что интересуются испаноязычной культурой. Авторы выявили также тенденцию к сознательному переключению языковых кодов со стороны испано-говорящих владельцев заведений при общении со смешанной клиентурой: в присутствии англоговорящих клиентов они общаются с испаноговорящими только по-английски, чтобы не обидеть первых.

В ходе опросов было выявлено, что напряженность в отношении испаноязычных мигрантов постепенно спадает и присутствие испанского языка в визуальном пространстве города в немалой степени способствует привыканию населения к изменениям в этническом составе города.

В работе (012) исследуется процесс гибридизации ЯЛ Индии вследствие изменения статуса и положения английского языка. Автор связывает этот процесс с влиянием глобализации, технологическим прогрессом Индии и успехом экономических реформ, начатых в 90-х годах прошлого века. Эти процессы привели к росту численности среднего класса, мотивированного на социальный успех и ориентированного на активное потребление. Наглядным свидетельством этой социальной трансформации автор считает появление в ЯЛ многих крупных городов все большего числа билбордов, рекламирующих продукцию известных международных компаний и услуг, которые семиотически «упаковываются» в оболочку продукта, обеспечивающего образ жизни, соответствующий мировым стандартам (global lifestyle) (012, c. 43). Этот процесс неизбежно связан со все более широким использованием английского языка. Автор отмечает, что исторически английский язык и местные языки существовали отдельно друг от друга. В настоящее же время наблюдается появление «интригующей смеси языков» (intriguing mix of languages) (012, c. 43) в области рекламы и публичных надписей. Растущее число надписей на нескольких языках, включая английский, свидетельствует о попытках конструирования транскультурной потребительской и космополитической идентичности, с одной стороны, и о развитии феномена «языкового фетишизма» — с другой стороны, когда английский выполняет символическую функцию, вызывая стойкие ассоциации с престижностью,

статусом, светскостью, утонченностью и современностью. Тем не менее, как отмечает автор, местные языки обнаруживают устойчивость к процессам глобальной коммодификации и служат средством сохранения местных традиций, ценностей и взглядов.

В работе исследуется материал вывесок и рекламных текстов в ЯЛ трех индийских городов штата Махараштра (Мумбаи, Пуна и Колхапур) и анализируется процесс гибридизации, возникающей в результате «стратегического использования» (strategic use) (012, c. 44) английского наряду с хинди и маратхи. Взаимодействие этих языков служит средством культурного выражения альтернативной реальности — «новой классовой идентичности, которая является одновременно местной и глобальной, традиционной и современной, исконной и космополитической» (012, с. 44), конструируемой средним классом. Автор ссылается на работу Р.М. Бхатта1, который ввел понятие «третьего пространства», и поясняет, что речь идет об особом дискурсивном пространстве, в котором нейтрализуется специфическая индексальность используемых языков и стираются границы между ними.

Методологическую основу работы составил труд А. Аппаду-раи2, который выдвинул гипотезу о том, что глобализация не есть культурная гомогенизация, а есть глубоко исторически обусловленный, неравномерный и даже локализующий процесс (012, с. 44), поскольку каждое общество использует предлагаемый ему современный языковой и культурный материал по-разному. Транскультурные потоки, возникающие вследствие глобализации, способствуют не столько гомогенизации, сколько реорганизации и модификации местных особенностей (012, с. 44). Важной представляется концепция «гибридной идентичности», предложенная Х. Бхабхой3, в рамках которой людям, проживающим в постколониальном пространстве, приписывается способность к «двойному видению» или «промежуточности» (in-betweenness) (012, c. 45), что приводит к созданию новых языков и новых возможностей. Процесс гибридизации рассматривается не как комбинирование, акку-

1 Bhatt R.M. In other words: Language mixing, identity representations, a. the third space // J. of sociolinguistics. — Amsterdam, 2008. — Vol. 12 (2). — P. 177-200.

Appadurai F. Modernity at large: Cultural dimensions of globalization. — Minneapolis, 1996. — 240 p.

3 Bhabha H. The Location of culture. — L., 1994. — 285 P.

мулирование, слияние или синтез различных компонентов, а как некоторое энергетическое поле, в котором действуют разные силы. «Третье пространство» есть по сути третья культура, в которой две различные системы идентификации сливаются, модифицируются и коммодифицируются в контексте напряженного взаимодействия глобального и локального. Идентичности конституируются идеологически, формируются в ходе сопротивления друг другу и приспособления друг к другу. Автор вспоминает в связи с этим термин «глокализация» (012, с. 46), отражающий связь глобализации с местными реалиями. Понятие «глокализация» отражает новое направление, в рамках которого говорящие используют ресурсы английского языка в его глобальной и местной форме, создавая гибридные культурные идентичности. «Глобальный английский» адаптируется под местные реалии, и появляется возможность учета местных, национальных, региональных и глобальных контекстов межкультурных коммуникативных процессов. Локальность, таким образом, производится, а не предоставляется в готовом виде.

Обосновав намеренный характер конструирования локальности, автор ставит перед собой задачу определить, каким образом гибридизированные вывески и тексты конституируют процесс локализации, в котором происходят приспособление к глобальным межкультурным потокам и противодействие им.

Описывая методологию исследования, автор напоминает нам о том, что контекстуальность определенной ситуации, различные типы взаимодействий и идентичностей, которые возможны в их рамках, и то, как они формируют текстовые практики и сами формируются в их ходе, — это то, что способствует переходу пространства в (определенное) место (012, с. 46), т.е. «реальное, материальное и символическое пространство, в котором люди осуществляют комплекс символьных и материальных практик» (012, с. 46). Одним из таких способов конструирования «места» является использование языка в вывесках, в публичных местах, в ходе различных представлений и других типов взаимодействий -т.е. в ЯЛ.

Материал для исследования был собран в период с 2009 по 2011 г. и представляет собой коллекцию фотографий магазинных вывесок, билбордов и рекламных вывесок, сделанных на центральных коммерческих улицах Мумбаи, Пуны и Колхапура. Анализ

содержания вывесок проходил в два этапа: на первом этапе проводился анализ языковых особенностей текстов, на втором этапе анализировалось содержание — как информационное, так и визуальное, с учетом специфических социокультурных знаний, предполагающихся со стороны как производителей вывесок, так и их потребителей на уровне интерпретации.

Автор отмечает, что ЯЛ — это не просто физическое, но и дискурсивное пространство, которое часто бывает идеологически заряженным. Для данного исследования особо важным представляется роль вывесок в дискурсивном пространстве, где разворачивается борьба между различными семиотическими кодами, так что устанавливаются связи между ландшафтом и идентичностью, социальным порядком и властью.

Автор считает необходимым рассмотрение языкового контекста, в котором осуществлялся сбор данных, поскольку это позволяет лучше понять роль гибридных кодов в вывесках в ЯЛ. Местным языком штата Махараштра является маратхи. Несмотря на то что хинди и английский являются официальными языками Индии и используются наряду с маратхи в официальных вывесках, санкционируемых правительственными организациями в соответствии с языковой политикой Индии, известной как Формула трех языков (Three Language Formula) (012, c. 48), на коммерческих улицах этих городов преобладает английский, особенно в Мумбае и Пуне, где количество образованных билингвов больше, чем в Кол-хапуре. Английский широко используется наряду с маратхи в качестве дублирующего языка, когда информация, представленная на двух языках, идентична. Кроме того, наблюдается использование английского в качестве дополняющего языка, когда разные части вывесок выполнены на разных языках, что указывает на то, что предполагаемая целевая аудитория многоязычна. На коммерческих улицах в изобилии встречаются вывески только на английском языке. «Любопытным» (curious) (012, c. 48) автор считает то, что хинди практически не используется в этих городах в текстах неофициальных вывесок. Единственным исключением является реклама фильмов индийского производства. По мнению автора, это указывает на более высокий статус английского языка у среднего класса Индии. С другой стороны, на многих неофициальных вывесках превалирует маратхи. На двуязычных вывесках магазинов и

улиц более распространено употребление маратхи наряду с английским, что указывает на функциональное распределение языков в создании местной идентичности. Однако хинди становится гораздо более заметным при использовании совместно с английским, особенно в вывесках, рекламирующих продукцию международных торговых марок, нацеленных на более широкую паннациональную аудиторию. Эти вывески передают атмосферу молодежной культуры через использование Хинглиша, на котором говорит значительная часть индийской молодежи в условиях неформального общения.

Автор отмечает, что в индийских метрополиях все большую популярность приобретает смешение языков как маркетинговая стратегия. Это смешение имеет форму переключения с одного кода на другой, с тем чтобы привлечь внимание городской молодежи посредством использования того языка, который они используют сами, — смесь английского с хинди или маратхи. Эта тенденция особенно заметна в рекламе, где многие мировые производители отошли от использования исключительно английского в тех странах, где этот язык не является преобладающим.

Одним из наиболее ярких проявлений гибридизации с опорой на английский язык в рекламе является использование лексических единиц или морфологических элементов из хинди в англоязычной матричной конструкции. В качестве примера автор приводит фрагмент рекламного текста мобильного оператора VIRGIN bindass BUDDIES, в котором используются сленговый элемент из хинди bindass («крутой и беспечный», «отвязный») и английское слово buddies («приятели»). Сочетание этих элементов в рамках английской синтаксической конструкции не только имитирует интимность неформальной подростковой беседы, но и создает образ чего-то современного, готового противиться традициям и «крутого», ориентированного на молодежную аудиторию.

Еще одним примером является рекламный слоган чипсов Lay’s Be a little Dillogical, в котором наблюдается гибридизация на морфосинтаксическом уровне: существительное dil («сердце») из хинди используется вместо английского префикса il с отрицательным значением (illogical — нелогичный). Необходимо отметить, что dil имеет сильные ассоциации с «юношеской любовью» в сознании индусов благодаря широкому использованию в песнях и поэзии на хинди и урду. Инкорпорирование элемента dil призвано несколько изменить содержание исходного рекламного слогана: «Слушай

свое сердце и позволь ему победить разум хотя бы раз!» (012, с. 50). При этом, как отмечает автор, общее исходное значение «нелогичности» сохраняется, но обогащается дополнительными нюансами («слушать свое сердце»). Автор отмечает интересный дополнительный эффект «двойного голоса» (double-voicedness) (012, c. 51) этого слогана: голос разума исходит из английского, а голос сердца — из хинди.

Противоположная тенденция заключается во включении англоязычных элементов в общую матрицу хинди. Примером являются рекламные тексты МакДональдс, которые очень точно имитируют типичное для Хиндлиш переключение кодов, характерное для речи многих школьников и студентов университетов: Girlfriend se pehli baar argument jeeta («Впервые победил в споре со своей девушкой»). В слоганах такого рода хинди выполняет информативную функцию, передавая сообщение; английский же выполняет функцию «усиления идентичности» (identity enhancing), поскольку он ассоциируется с качеством жизни, современностью, гламуром, «крутизной». Помимо того что такие лозунги демонстрируют креативность своих создателей, они способствуют социальной инклюзии, поскольку делают сообщение понятным для значительной части индийских потребителей, для которых английский язык не является основным.

Еще одной популярной стратегией в рекламе является двуязычное рифмование: Sunday ho ya Monday, roj khao ande («Be it Sunday or Monday, eat eggs every day» — «Будь то воскресенье или понедельник, ешь яйца каждый день»). В этом слогане отражено типичное для многих образованных индусов предпочтение англоязычных терминов для названий дней недели (и месяцев года) даже при общении на местных языках.

Кроме того, автор отмечает возможность комбинирования графических элементов, принадлежащих разным алфавитам, в частности латинице и деванагари. Англоязычные названия могут транслитерироваться на деванагари, что особенно характерно для Колхапура. С помощью данной стратегии подчеркивается принадлежность к местной культуре при сохранении общей «транслокальной ориентации» (translocal orientations) (012, с. 58).

В заключительной части статьи автор пишет о том, что тексты, содержащие гибридные выражения, основанные на английском языке, конституируют индийского потребителя, принадлежащего к сред-

нему классу, стремящегося приспособиться к глобализации и выглядеть современным, молодым, образованным и космополитичным, в то время как англо-индийские бленды реконституируют, переформируют и переозначивают их сложные, меняющиеся субъективные идентичности. Автор подчеркивает, что гибридные коды, содержащие англоязычные элементы, открывают возможности для других билингвов выйти из подчиненного положения. Английский язык перестает быть инструментом подавления и миноритариза-ции, превращаясь в инструмент социальной инклюзии. Английский пробуждает космополитичные идентичности и доступ к миру. Его слияние с местными индийскими языками разрушает социальную иерархию, в рамках которой английский в Индии считается прерогативой элит. Автор считает особенно важным то обстоятельство, что изменения в идентичности достигаются без нанесения ущерба традиционным социокультурным ценностям, традициям и практикам. Процесс гибридизации через англизацию не является односторонним: глобальное воздействует на локальное, изменяя и адаптируя его, и одновременно с этим локальное также воздействует на глобальное с целью деанглизации, одомашнивания и демократизации английского. Гибридизация в Индии не только сохраняет локальное, но и активно переоценивает его, противостоя гомогенизирующим тенденциям глобального английского.

ПРИКЛАДНОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ. ПЕРЕВОД И ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЕ

2016.03.014. МАРЧУК ЮН. ЛЕКСИКА И НОВЫЕ ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ. — М.: ИИУ МГОУ, 2015. — 208 с.

Ключевые слова: машинный перевод; компьютерный перевод; автоматическая обработка текстов; искусственный интеллект; лексика; тезаурус; информационные технологии; терминология; системность в языке; типология текстов.

Марчук Юрий Николаевич — доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой теоретической и прикладной лингвистики лингвистического факультета Института лингвистики и

Источник статьи: http://cyberleninka.ru/article/n/2016-03-011-013-sovremennye-issledovaniya-yazykovogo-landshafta-svodnyy-referat