самые нежные: «Прыг-скок, обвалился потолок» Г.Шпаликова в Театре Наций. реж. Марина Брусникина
Геннадий Шпаликов буквально переживает второе рождение — из небытия возникают и обретают плоть если не на экране, как задумывалось автором, то на театральной сцене один за другим его киносценарии, в свое время не поставленные, не снятые, забытые. «Прыг-скок» Марины Брусникиной лирическим настроением отчасти близок скромному, но стильному «Причалу» Данила Чащина в театре «Человек» —
— но форматом, стилистикой, общим посылом смыкается больше с «Девочкой Надей. » Ивана Комарова в «Современнике» —
Правда, от всех остальных спектаклей по киносценариям Шпаликова брусникинский «Прыг-скок» заметно отличается необычайно изощренной визуализацией: художник Полина Бахтина придумала «павильон»-трансформер (одна из первых сцен разыгрывается в бассейне, где главные героини, мать и дочь, становятся персонажами телевизионного репортажа. ), в котором происходит все действие с частой, постоянной сменой локаций, интерьерных и экстерьерных, городских, сельских, квартирных, тюремных и т.п.; причем вовсе необязательно с использованием новомодных видеопроекций, пускай и не без них — однако едва ли не эффектнее иллюзии воды в бассейне, созданной при помощи соединения компьютерной анимации с незамысловатой, подчеркнуто «наивной» предметной атрибутикой, смотрится «иллюминация» ментовских мигалок из граненых стаканов с электролампочками внутри!
В такой «картинке» — на зависть Роберу Лепажу с его до премьеры морально и технологически устарелыми «Мастером и Маргаритой» — и актерам бы существовать подобающе. К актерам, впрочем, тоже нет претензий — замечательные Александра Урсуляк и Дарья Калмыкова (играющие без составов дочь Катю и маму Аню соответственно), брутальный и нежный одновременно Михаил Евланов, которого я впервые, кажется, увидел на сцене, да и вообще в новой работе за долгое время (в очередь с ним заявлен Артем Быстров, чей «пролетарский» типаж, наоборот, чересчур активно эксплуатируется, особенно кинематографом), и, примеряющие на себя поочередно эпизодические образы Дарья Ворохобко, Рустам Ахмадеев, Мария Биорк и Артем Тульчинский, последний отвечает и за подбор музыки, за саунд-дизайн постановки. Вместе с тем «Прыг-скок» — абсолютно типичный и в этом смысле предсказуемый, еще более, чем предыдущая совместная работа Брусникиной и Бахтиной — «Несчастливая Москва» в Театре «Практика» —
— опус Марины Станиславовны. Даже, казалось бы, очевидная возможность (я бы сказал — необходимость. ) расслышать за диалогами сценария Шпаликова поэзию его текста, за бытовой речью персонажей лирический голос автора — в номинально «полифонически» аранжированном для инсценировки, на полдюжины актеров примерно поровну разложенном прозаическом повествовании литературного сценария — режиссером упущена; зато по полной программе с явной чрезмерностью Марина Станиславовна привычно, чуть ли не по инерции давит на жалость, выжимая эмоцию любыми средствами до последней слезы и сопли; а трагическое мироощущение Шпаликова (и отнюдь не советская власть, карьерные неудачи или хронический алкоголизм ему первопричиной, нечто куда более фундаментальное, иррациональное. ) переводя так же на автомате в ностальгическую милоту со всеми этими уже псевдо-«атмосфЭрными», навязшими в зубах, в ушах и в печенках «Лесными оленями», «Маленькими принцами» и прочим «светом в конце тоннеля».
Тут, конечно, у меня — но, боюсь, что и у Шпаликова. — неизбежно возникает с Брусникиной несовпадение не просто стилистическое, но и мировоззренческое; мир Шпаликова — неизлечимый гнойный нарыв, который в моменты, когда боль делается совершенно непереносимой, иногда прорывается эфемерными, такими же нездоровыми, в сущности, приступами эйфории, необъяснимого беспричинного счастья, приятия бытия в полном объеме и всех со всеми братания — того лишь ради, чтоб уже в следующее мгновение болевые ощущения вернулись еще сильнее обостренными, фатальными, летальными (как это произошло в итоге с самим Геннадием Шпаликовым. ); а мир Брусникиной, свитый, как плот Юрия Лозы (простигосподи), из песен и слов, всем бедам назло вовсе не так уж плох, и люди в нем сплошь хорошие (даже менты), и звери тоже (если вспомнить ее недавние «Дни Савелия» в РАМТе), и жизнь хороша, и жить хорошо. Вырисовывается-выпевается и огоньками переливается рождественско-новогодняя сказка для всей семьи — «ирония судьбы», «зигзаг удачи», немножко «вокзал для двоих». Ну а то, что вернувшись домой жена обнаружила мужа пьяного с друзьями, вызвала ментов, пьяный муж прибил мента и загремел в кутузку, откуда жена уже не смогла его, как ни старалась, вызволить назад, а дочка попала в интернат, и напрасно ее пытался забрать к себе на деревню дедушка — это не проявление бесконечного, неизбывного трагизма и абсурда бытия во Вселенной, это всего-навсего печальный, но даже не по-достоевски «скверный», а чисто бытовой анекдот, пустяки, дело житейское, преходящее, и подумаешь, всего-то год колонии, да и свидания с пикником в лесу дозволяются.
Источник
Брусникина ставит в Театре Наций поздний сценарий Шпаликова
Премьера спектакля Марины Брусникиной «Прыг-скок, обвалился потолок» по одноимённой «повести для кино» Геннадия Шпаликова пройдёт 22, 23 и 24 декабря на Малой сцене Театра Наций. Главные роли сыграют Александра Урсуляк и Дарья Калмыкова, вместе учившиеся у Брусникиной в Школе-студии МХАТ.
Сценарий «Прыг-скок, обвалился потолок», как и «Девочка Надя, чего тебе надо?», был завершён Геннадием Шпаликовым в год смерти — в 1974-м. Крушение оттепельных иллюзий в отчётливо застойной атмосфере, в изменившемся времени, здесь представлено и формально (через популярные песни типа «Я люблю тебя, жизнь» или максималистские, крайние позиции героев в неидеальном мире). Но прежде всего — в самой ткани произведения, в неразрешимости трагического конфликта, вырастающего, по сюжету, из бытовой и почти нелепо-пустяковой ситуации. Критики говорят, в частности, о «шпаликовской» теме «хороших, но невыносимых друг для друга людей». В отличие от «Девочки Нади…», которую год назад поставил на Другой сцене московского «Современника» Иван Комаров, в сценарии «Прыг-скок, обвалился потолок» герои не погибают — и не спорят на идеологические темы.
Главная героиня, Аня, застав дома мужа пьющим в компании, вызывает милицию, в итоге за сопротивление стражам правопорядка он получает реальный срок и отправляется на исправительные работы. Для принципиальной Ани эта ситуация становится катастрофой и поводом осмыслить свою непростую любовь. Однако основная коллизия связана с дочерью Ани и её мужа Юры — Ксени. «Зеркальность» двух героинь, запрограммированность повторения ошибок на новом витке (и теоретическая возможность их преодоления) — одна из главных тем киноповести. В самом начале об Ане и Ксене говорится так: «И глаза у них были при этом похожие — хозяек, гордых сознанием того, что всё у них идёт как следует, как у людей. И вообще, они очень похожи, мать и дочь, в одинаковых вязаных шапках-шлемах из пушистой зелёной шерсти, и светлые чёлки равно торчат, и обе какие-то очень самостоятельные, уверенные в себе женщины; хотя одной из них едва за десять, а другой под тридцать — смотрятся они почти сёстрами».
В версии Марины Брусникиной мать и дочь сыграют однокурсницы: Александра Урсуляк — Ксеню, а Дарья Калмыкова — Аню. По словам режиссёра, она «специально выбирала материал» на этих двух актрис — выпускниц «звёздного курса» Дмитрия Брусникина и Романа Козака в Школе-студии МХАТ (выпуск 2003 года). «Это две подруги, мои бывшие студентки. Мы попытались адаптировать кинематографический сценарий под театр и попасть в удивительную атмосферу автора», — говорит Брусникина.
Сценарий «Прыг-скок, обвалился потолок» ещё не становился полноценным спектаклем, хотя на театральной сцене появлялся как часть проекта Олега Нестерова «Из жизни планет» (спектакль, основанный на четырёх неснятых сценариях советских кинематографистов 1960-х, поставил Денис Азаров). По словам Марины Брусникиной, о постановке «Прыг-скок, обвалился потолок» она мечтала тридцать лет — с момента первой встречи с этим текстом. «Я давно болею этой историей, — говорит она. — Ностальгия. Чёрно-белое кино, оттепель. Конец оттепели. Удивительный автор, тонкий, живой, глубокий. Эмоциональный и открытый. Редкий. Настоящий. История о любви, о нашем несовершенстве, нелепости, об ошибках, которые мы совершаем, и всё равно о любви к людям. Это его история, про него история. Это Шпаликов, это его невероятный дар видеть нестыковки в жизни, в людях, в отношениях, невозможность счастья. Вот оно есть и — нет. Кажется, сделай так — и всё будет хорошо, но не получается. Всё время несовпадения. По чьей вине, по какой причине? Это самая главная его тема».
На роль Юры выбраны два актёра — Артём Быстров и Михаил Евланов. Помимо них и двух исполнительниц главных ролей, в спектакле будут и другие участники — Рустам Ахмадеев, Артём Тульчинский (он же — музыкальный руководитель постановки), Дарья Ворохобко и Мария Биорк. В постановочной команде спектакля — художница Полина Бахтина, хореограф Ирина Галушкина, художник по видео Алексей Ермолаев и художник по свету Сергей Васильев.
Источник
Читать онлайн «Прыг-скок, обвалился потолок»
Пусть прологом этой истории будет то, как рано утром по светлым, снежным, дождливым улицам дети идут в школу.
Заспанные еще, в своих заботах.
С портфелями, ранцами, в расстегнутых пальтишках или аккуратные, особенно девочки — просто женщины молодые, в цветных колготках, и даже школьные платья у них чуть выше колен:
Городские дети — в трамваях, в метро. Осторожно, за руку переводят их родители через опасные улицы, но и городские дети сегодня чаще всего идут одни.
Вот они, ближе к школе, встречаются, обмениваются по дороге словами.
Они — те же рабочие люди, и утро их рабочее, раннее.
И пусть в этом прологе идут ребята и девчонки в сельскую школу.
Километров десять, бывает, — по лесу, по жесткой осенней траве, по обочине шоссе.
Их подвозят, когда машина встретится по дороге, но все равно надо встать досветла, в темноте, еще при звездах, если погода хорошая, а если пасмурно, ветер с дождем — все равно надо идти учиться, хотя тянет обратно, домой, в тепло, но и школа зовет неумолимо — там их ждут, понимают, знают каждого и каждую, помнят и верят.
Поле перед ними, ровное, бесконечное.
В тот день, ближе к вечеру, повалил снег. Был конец ноября, но дни стояли теплые, с дождями, все темнело от луж, а воздух был такой сырой, влажный, что начало зимы как бы само по себе откладывалось на неопределенные сроки. Но вот однажды, ближе к вечеру, стемнело вдруг и повалил снег.
День этот запомнился Ане Сидоркиной по многим обстоятельствам, но снег она непременно вспоминала, как он тогда повалил вечером. Большой снег. Они тогда с дочкой только-только полы в квартире домыли. В пятницу, 23 числа, в день получки. Надо же, в пятницу. Все-таки люди не зря говорят: несчастливый день. Хотя кто его знает? У нее, честно, никаких предчувствий не было. Она тряпку над тазом отжимала, поглядывая на посветлевший, сохнувший паркет.
Пластинка у нее веселая вертелась: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди». Хиль. Он им нравился, этот певец. Они когда полы мыли или с утра в плохую погоду для бодрости всегда ее ставили. А снег пошел незаметно.
Стемнело. Аня открыла балконную дверь, а там, на улице, — снегопад. Аня, как была, в лифчике, в трусах, выскочила босиком на балкон. Повернулась к дочери шальным лицом — сквозь белые крупные хлопья, которые валили без конца, свежо тая на ее щеках, на ресницах, на губах.
— Зима! — с уважением сказала Аня и ничего больше не добавила.
Ксеня рванулась к матери под этот внезапный снежок, но та уже опомнилась, толкнула дочь в комнату, захлопнула дверь.
У Ани Сидоркиной и, следовательно, у дочери ее настроение было прекрасное. Все дела по дому окончены. Квартира блестит. Кафель на кухне светится. На отдельной желтой доске сверкают вычищенные кухонные ножи. Медный таз — просто зеркало. Форточки чуть приоткрыты, и занавески в ярких цветах, крахмальные, отутюженные, чуть покачиваются. Уже одетые, мать и дочь все медлили в передней, свет не гасили, оглядывая весь этот основательный, прибранный дом. И глаза у них были при этом похожие — хозяек, гордых сознанием того, что все у них идет как следует, как у людей. И вообще, они очень похожи, мать и дочь, в одинаковых вязаных шапках-шлемах из пушистой зеленой шерсти, и светлые челки равно торчат, и обе какие-то очень самостоятельные, уверенные в себе женщины; хотя одной из них едва за десять, а другой под тридцать — смотрятся они почти сестрами.
Источник