Archive of Our Own beta
«– Ты что, не знаешь, что такое «это»?
– Я прекрасно знаю, что такое «это», когда я его нахожу.» ©; кинк — дружеская возня, борьба, единоборство с переживанием в процессе не только адреналинового возбуждения.
Написано на Праздничный челлендж от Мартовского Зайца 2019
Chapter Text
Дурной весенний воздух напрочь выдувал из головы всякую осмотрительность. Доминик стала рассеянной, все чаще забывала ладонь на колене Ноя, а он не спешил убирать ее руку. Дольше обычного трогала его волосы, и он даже почти перестал тактично отстраняться, как будто это могло исправить положение. Чаще просила повторить что-либо, и Ной озадаченно хмурился, не понимая, почему она никак не могла сосредоточиться.
Ной был слишком серьезным, и это вносило диссонанс и в эту легкомысленную погоду, и в вязкое настроение Доминик. Это нужно было исправить, а все то, что приходило в голову, было неуместным.
Вот и сейчас — что придумать, когда Ной полулежит на кровати, якобы читая книгу вверх ногами, а на самом деле рассеянно покачивает ногой, с которой то и дело норовит соскользнуть домашняя туфля?
Доминик присела рядом, смахнула темную волну волос с плеч. Ной бросил на нее быстрый пытливый взгляд и снова уткнулся в книгу. Доминик хотела что-то спросить, но засмотрелась на губы Ноя, и сказала что-то совсем уж бессмысленное, и взгляд Ноя окончательно оторвался от страниц, и он посмотрел на нее так непонимающе, что с этим срочно было нужно что-то делать.
Озадаченное выражение лица Ноя было бесценным. Доминик все еще сжимала край подушки, которой ударила Ноя секунду назад, ненароком выбив из его рук книгу. Ной смотрел на Доминик широко распахнутыми глазами, и можно было увидеть каждую светлую ресницу на его веках.
Он зашарил рукой вокруг, будто слепой, и в следующий миг Доминик, смеясь, перехватила подушку, но Ной неожиданно оказался коварен, снова нанеся удар. Возиться в это огромной кровати можно было хоть целую вечность, подушек вокруг было полно — можно было охотиться на Ноя, пока не наскучит.
Ной не был настроен проигрывать так легко. После третьего раза, когда подушка ощутимо заехала Доминик по плечу, попутно скользнув по скуле, Ною уже не хотелось спускать с рук такую вольность.
Доминик, выставив перед собой подушку как щит, повалила Ноя на кровать и уселась на него, жадно рассматривая. Белые волосы растрепались, узел банта расслабился, и у самого горла случайно расстегнулась пуговица на рубашке.
Смех Ноя затопил комнату, и Доминик вдруг подумалось, что в нем она бы утонула без всякого сожаления. Ной прижал к себе подушку, а в его волосах застряло несколько перьев, едва заметных в белых прядях.
Доминик снисходительно улыбнулась — эта его беззаботность так нравилась ей, и в то же время иногда так озадачивала.
— Ну хватит, Доми, — отсмеявшись, взмолился он, — ты же знаешь, что я всегда проигрываю.
— Потому что ты поддаешься.
Доминик наклонилась ниже, зарылась лицом в его светлые волосы, укусила Ноя за ухо. Ной тут же ойкнул, и Доминик вырвала подушку из его рук. Руки Ноя легли на ее талию — никакого контекста, боже ты мой, и это было невыносимо.
Она прокусила его смуглую шею — он, как всегда, не сопротивлялся, однако спустя пару минут завозился под ней, пытаясь то ли отодвинуться, то ли сесть.
— Что такое? — недовольно пробормотала Доминик. — Неудобно?
— Немного, — как-то сдавленно ответил Ной, — Ты чуть-чуть давишь.
— Ничего я не. — от резкого движения Доминик Ной вдруг прерывисто вздохнул, запрокинув голову, и закусил губу.
Время внезапно замедлилось до безумия. Доминик задержала дыхание, не отрывая взгляда от лица Ноя, а потом вдруг передвинулась выше, провела языком по его губам.
Руки Ноя снова скользнули по ее талии, совсем неуверенно — будто бы он никак не мог решить, обнять ли ее крепче или удержать на расстоянии, чтобы успеть деликатно отодвинуться.
Оттолкнуть.
— Все в порядке, Ной. Мы же близкие друзья, верно?
От приторности этой лжи сводило челюсти, но что ж поделаешь: нельзя было испортить такой восхитительный момент.
— Кажется, все это уже выходит за. ох, Доми, ну что ты. за некоторые рамки.
Доминик фыркнула, снова кусая Ноя за ухо, и он рассмеялся, зарываясь пальцами в ее волосы, но тут же снова охнул, когда Доминик снова — на этот раз вполне осознанно — потерлась о его бедра. Ной был ужасно возбужден, и, судя по всему, никак не мог решить, что ему с этим делать.
Ной с каждой секундой все больше смущался: волнующий румянец проступил на его смуглых щеках, и он попытался отвернуться, почему-то не особенно спеша спихивать с себя Доминик.
— Ох, Ной, что такое? — зашептала Доминик ему на ухо. — Только не говори, что ты не понимаешь, что происходит.
Ной демонстративно замычал, схватив губами конец прядей Доминик: как тут ответить, когда лицо сплошь заливает эта темная волна, в которой так легко утонуть?
Доминик тут же наигранно нахмурилась, хлопнула Ноя по плечу, и он внезапно протянул руку, и его пальцы скользнули по ее шее. С самым серьезным выражением лица он собрал ее волосы в хвост и заметил:
— Так гораздо лучше. И знаешь.
Но Доминик больше не хотела ничего знать. Она снова наклонилась к Ною, и ее губы накрыли губы Ноя, и он затих, но недалого — Доминик погладила его по бедру, и он совершенно невообразимо вздохнул ей в губы.
Ее язык проник в его рот, не встречая ни сопротивления, ни ответа. Доминик вздохнула, слегка прикусывая губы Ноя, и его язык наконец скользнул ей навстречу.
— Доми, — совершенно несчастным тоном пробормотал Ной, — слезь с меня, пожалуйста.
— А не то — что? — игриво подначила Доминик; ей было ужасно интересно, что же он собирался делать дальше. — Увижу осколки твоего самоконтроля?
— Вроде того.
— Не мучайся. Перестань себя контролировать.
Пальцы Доминик быстро освободили пуговицы рубашки от петель. Нужно было, наверное, поскорее cнова укусить Ноя, пока он не решил всерьез сопротивляться всем этим прикосновениям.
— Тогда мне понадобится дружеская помощь, — тихо сказал Ной. Произнеси кто другой в такой ситуации эти слова, и они бы оказались сарказмом чистой воды. О какой дружбе речь, когда она так его хочет, а он не особенно этому сопротивляется?
— Все, что захочешь.
— Хочу твою руку.
— Что? — в замешательстве спросила Доминик, и Ной криво улыбнулся, скользнул пальцами по ее руке, недвусмысленно потянул ниже.
— Мне и приятно, и дискомфортно, когда ты так. трешься. Пока что. просто погладь меня, Доми.
Смущение душной волной накрыло Доминик, но отступать точно было нельзя — да и как, когда Ной лежит под ней, такой томный и послушный, и так реагирует на каждое движение ее руки?
То, как он прикрывал глаза и тихо вздыхал, сводило с ума. Гладить его сквозь ткань брюк было недостаточно, и Доминик расстегнула пояс Ноя, скользнула ладонью под ткань нижнего белья.
Ной восхитительно застонал, запрокинув голову. Целовать его тоже было уже недостаточно, и Доминик потянула его руку к своей груди — ну же, потрогай и ты меня, тебе и так, судя по твоему виду, слишком хорошо, сделай и мне приятно.
Она закусила губы, когда Ной коснулся ее напряженных сосков. От его легких прикосновений бросало в дрожь, и хотелось избавиться от одежды как можно скорее.
Доминик отодвинулась, ловя растерянный взгляд Ноя, приложила палец к его губам, запрещая озвучивать что-то вроде “почему”, “ты обиделась” или что-то в этом роде. Потянула прочь свои легкие брюки, снова уселась на его бедра, и у Ноя мгновенно сбилось дыхание. Его смуглые пальцы заполошно сжали ее грудь; и тут же смешались в одно их хриплые, тягучие стоны.
Она наклонилась к губам Ноя: не целовать, пока нет, лучше слушать, как он стонет, видеть, как он проводит языком по губам. Он снова запустил руку в ее волосы, надавливая на затылок, заставляя наклониться к себе еще ниже. Ной прижался лицом к ее шее, и Доминик прикрыла глаза: сейчас наверняка укусит, он ведь терпел все эти ее прикосновения только ради этого. Но его влажные горячие губы прижались к ее шее, и только: никаких клыков.
Он как-то совершенно особенно вздохнул ей в шею, и Доминик едва успела отогнать мысль о том, что если Ной сейчас скажет хоть слово о дружбе, то она закусает его до смерти. Но Ной молчал, гладил ее то по волосам, то по плечам, и эти минуты были такими сладкими, что от них клонило в сон — или утягивало в неизведанную глубь, где уж тут разобрать.
В раскрытые окна вливалась тягучая парижская весна, и Ной обнимал Доминик куда крепче своих подушек, и она совсем не была против.
Источник
25. Они как яндере
Жалоба на историю
Не умею писать яндере, тем более это было впервые, так что не забываем, что это написано в нездором ключе.
Заказ:DIDIALAL user26422764
⋅•⋅⋅•⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅∙∘☽༓☾∘∙•⋅⋅⋅•⋅⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅
Ванитас
На х.. вертел он эту свободу. Определенно закроет дома и будешь ходить на улицу только в сопровождении с ним. На самом деле ему плевать возненавидишь ли ты его или нет, пока ты у него есть ему плевать. Когда дело заходит о прошлом он становится мрачным и не хочет слушать ничего, что связывало его с прошлым. Он станет агрессивным и попросит замолчать, если уж ты настолько тупа то, пощечина точно прилетит. Ему искренне плевать что произойдет дальше, но уйти не даст в любом случае. Причина, по которой он держит тебя при себе заключается в том, что он просто боится потерять что-то важное - тебя. Так что он любыми способами будет оберегать, как зеницу ока и ему плевать на мнения.
Ной Архивист
Скорее всего навязчивый тип. И конечно же своих потенциальных соперников запугивает, если не поймут примет радикальные меры. Его пугает мысль, что он может хоть как-то причинить тебе вред здоровью, возможно даже морально. Более чем находит интересным наблюдать за тобой по вечерам. Причина? Считает тебя в это время более привлекательной и уязвимой для других. Определенно очень защищающий тип. Возможно в твоём окружении пропадут из виду все парни, не факт что девушки тоже не пропадут, но он определенно оставит тех кому он доверяет сам, и скорее всего это Доми и твоя близкая подруга, остальные подруги на втором плане и видеться им с тобой можно нечасто. На самом деле готов полностью отгородить тебя от всего в мире, но не может из-за навязчивой мысли о твоей ненависти к нему.
Доминик Де Сад
Пожалуй более чем благоприятный тип яндере, но охренеть какой закомплексованный. У него правда есть несколько комплексов, про которые она говорит, но есть и ложные: она говорит их только для того, чтобы ей сказали, что она думает не правильно и она очень даже хорошенькая, а всё что она придумала у себя в голове это неправильные мысли. Когда это помогало? Правильно. Никогда. Так как она в королевской гвардии (?) то, и этим она пользуется: ты идёшь гулять и случайно встречаешься с ней? О так она на службе. Она доведёт тебя до состояния «спасителя» и будет пользоваться этим, когда будет какая-нибудь ссора и она скажет, что пыталась себя убить, тогда она и получит то, что хотела.
Источник