Модель поляризованного ландшафта предложил

Концепция поляризованного ландшафта (по Б. Б. Родоману)

Поляризованный ландшафт (поляризованная биосфера) — концепция культурного ландшафта с территориальной структурой, предполагающей гармоничное сосуществование природных зон и деятельности человека.

Окружающая среда, сформированная по концепции поляризованного ландшафта, содержит расположенные вдоль дорог поселения и полосы парковых зон. «Решётки» из поселений и парков накладываются на «фон» из сельскохозяйственных земель, при этом величина и границы отдельных зон поляризованного ландшафта будут разными в зависимости от условий конкретной местности. Заповедники и другие природоохранные территории с одной стороны, и, с другой стороны, центры городов и индустриальные районы рассматриваются как в одинаковой степени важные и противоположные (полярные) части среды. Между ними располагаются прочие функциональные зоны, промежуточные по плотности постоянного населения, по степени интенсивности землеприродопользования, по транспортной доступности.

Согласно концепции поляризованного ландшафта, природоохранные территории, расположенные между антропогенными территориями, также должны объединяться в единое целое (так называемый эконет) с помощью зелёных коридоров. При этом предполагается, что исходная «решётка» (или первоначальный план-картоид) на реальной местности образуется с учётом потребностей антропогенной инфраструктуры и особенностей ландшафта, таких как рельеф и водотоки.

Концепцию поляризованного ландшафта как одного из подходов функционального зонирования территории предложил советский и российский географ Борис Борисович Родоман в 1970 году. За пределами России и СССР данная концепция распространения не получила. С точки зрения Родомана, концепция поляризованного ландшафта отличается от аналогичных концепций, разработанных за пределами России, поскольку учитывает местную специфику.

Концепция территориального рекреационно-хозяйственного комплекса (рекреационного района).

Существенное достижение в развитии теории рекреационной географии – обоснование концепции о территориальном рекреационно-хозяйственном комплексе, прикладная цель которого заключается в совершенствовании системы взаимосвязей между рекреационным хозяйством и другими отраслями народнохозяйственного комплекса района, страны.

На практике данная концепция была нацелена на оптимизацию всей совокупности отношений рекреационного хозяйства с другими отраслями экономики района, страны. Тем самым был сделан шаг от «отраслевой» модели ТРС, исследования ее структуры и внутреннего механизма функционирования к проблеме среды рекреационной системы – установлению её существенных связей с внешним миром. Такой средой является район, а его ядром служит территориальная система.

Выдвинутое положение дало возможность разработчикам концепции определить рекреационный район как «комплекс», состоящий из двух взаимосвязанных элементов: ТРС и окружающего социально-экономического пространства», обеспечивающего ее эффективную деятельность». Таким образом, районообразующий процесс был выведен за узкоотраслевые рамки и дополнен межотраслевым и межсистемным взаимодействием.

Другая узловая проблема районирования состоит в определении факторов и условий районообразования с учетом географического масштаба районирования. Важнейшим фактором формирования и развития рекреационного района признано территориальное разделение труда. К рекреационному району была отнесена территория, на которой рекреационная деятельность является отраслью специализации. С этой точки зрения, что рекреационным районом может выступать только территория с доминирующей функцией организации отдыха и туризма, было признано ошибочным.

Нужно отметить, что в конце 90-х гг. в научном сообществе были внесены изменения в понятийный аппарат исследований рекреации и туризма. Все больше исследователей сходятся во мнении о необходимости расширенного, объединенного изучения рекреации и туризма, их единой ресурсной и пространственной организации. Г.П. Долженко считает, что в рекреационной географии наблюдается новый эволюционный этап – этап исследований географии туризма. Аргументы в пользу подобной трактовки приводятся автором исходя из анализа суботраслей рекреационного хозяйства и их корреляции с видами туризма. С.Р. Ердавлетов (2004) объектом исследования как рекреационной географии, так и географии туризма считает рекреационную подсистему ойкумены (т. е. рекреационное пространство).

Концепция территориального рекреационно-хозяйственного комплекса вносила вклад в развитие отечественной школы районирования и имела в 1980-х гг. прикладное значение для повышения эффективности планового регулирования рекреационной деятельностью и управления ею масштабах СССР и отдельных его регионов.

Дата добавления: 2018-04-04 ; просмотров: 1996 ; Мы поможем в написании вашей работы!

Источник статьи: http://studopedia.net/3_8555_kontseptsiya-polyarizovannogo-landshafta-po-b-b-rodomanu.html

МОДЕЛЬ ОПТИМАЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ: ПОЛЯРИЗОВАННЫЙ ЛАНДШАФТ Б.Б.РОДОМАНА.

Большой город и дикая природа — противоположные и равноценные виды окружающей среды, необходимые людям. Если разместить безлюдные дебри и многоэтажный центр большого города на воображаемых противоположных концах биосферы, то между ними окажутся переходные функциональные зоны, промежуточные — по плотности населения ипо степени изменения природной среды: природные заповедники, загородные парки для отдыха и туризма, агропромышленная зона, селитебная, городская зона, где размещаются предприятия торговли, услуг, зрелищ.

Оптимальным является такое размещение этих функциональных зон, чтобы агрессивные участки (промышленные, центры торговли и сервиса) отделялись от природных заповедников переходными территориями — парками, сельскохозяйственными землями.

Города и поселки, разрастаясь лучами вдоль дорог, разбивают территорию на участки, слишком тесные для всех функциональных зон поляризованного ландшафта и обитания популяций животных.

Для сохранения их необходимо соединить «зелеными коридорами» в единый массив, охватывающий всю сушу. В поляризованном ландшафте будут работать две основные транспортные системы — дороги для перевозки людей и грузов с общественными центрами в узлах и пути диких животных, сходящиеся к заповедникам. На этот каркас наращиваются функциональные зоны, в них выстраивается третья сеть — для отдыха и туризма. Из городов по осям зеленых клиньев, начинающихся в городских парках, связав все население между собой и с местами загородного отдыха, огибая заповедники, протянутся туристские дороги, оборудованные согласно требованиям ландшафтной архитектуры. Пользуясь рекреационной сетью, турист увидит местные красоты природы, памятники культуры в центрах городов, минуя стандартную современную застройку и агропромышленную зону, по парковой тропе пройдя из города в окрестные леса.

В таком поляризованном ландшафте будут существовать три обособленных сетевых пространства, связанных общими узлами: мир экономики, дикая и полудикая природа, пространство для рекреации.

В идеале зеленые коридоры и транспорт для людей должны пересекаться в разных уровнях.

Экологическая поляризация территории: а) объективный процесс, б) желательное направление реконструкции, в) мысленные преобразования модели, иллюстрирующие развитие идеи (по Б.Б. Родману). 1- центры поселений и транстпортные узлы; 2- прочая селитебная территория; 3- сельскохозяйственные земли; 4- эксплуатируемый природный ландшафт; 5- неэксплуатируемый ландшафт. пути сообщения:А — созданные людми, В — природные.

I.В эпоху очагового земледелия вокруг отдельного поселения простиралось целое море почти девственной природы. II.На маленькой планете величиной с астероид можно разместить город и природный ландшафт как полосы в центрах разных полушарий. III. Если городские кварталы и хагородные ландшафты взаимно вклиниваются, то увеличивается соприкосновение жилой застройки с природой, городские клинья вытянутся вдоль дорог. IV. Сегодня растущие города сливаются и превращают природный ландшафт в жалкие островки. V. Заповедаем уцелевшие природные ландшафты и соединим их коридорами парков. VI. Так в принципе должны пересекаться две транспортные сети — человеческая и природная.

Природа в поляризованном ландшафте равноправна с городом; только в этом случае она может быть сохранена в условиях индустриального общества.

Мы рассмотрели простейший вариант, когда города и поселки равновелики и размещены равномерно. В этом случае каждый город имеет круглую «сферу влияния», а при тесной укладке кругов на плоскости каждый из них соприкасается с шестью соседями. Однородная равнина без рек и равномерная транспортная сеть — это лишь теоретическое допущение, исходная модель, которая может быть приспособлена к различным местным условиям. Например, в прибрежном поляризованном ландшафте дороги соединяют прибрежные пункты с берегом и между собой. В результате сеть каркасных линий стала прямоугольной.

Ранее природные условия диктовали городам, где им возникать, а теперь города, наряду с рельефом и реками указывают природному ландшафту место, где он может лучше сохраниться.

Переплетающиеся сети поляризованного ландшафта ( по Б.Б. Родоману) 1. Центры городов и скоростные дороги; 2. жилые кварталы с постоянным населением и обрабатывающей промышленностью, безвредной для окружающей среды; 3. сельское хозяйство высокой и средней интенсивности, морские плантации и промыслы; 4. загородные природные парки для отдыха и туризма, экстенсивное сельское хозяйство (естественные сенокосы, пастбища, агрокреационные угодья); 5. природные заповедники; 6) рекреационные поселени и жилища (дачи, дома отдыха, турбазы, плавучие отели) и соединяющие их туристические маршруты, тропы, дороги, рейсы

Новые парки должны создаваться не только за счет заповедной природы, но и на рекультивируемых землях пустырях, свалках, карьерах.

Вводя в модель рельеф и речную сеть, дополняя идеальную схему новыми деталями, ее можно приспособить к любой местности.

Оптимальная районная планировка по принципу сетевого поляризованного ландшата ( по Б.Б. Родоману): 1 — города и поселки для постоянного проживания; 2 — дачные поселки; 3 — сельскохозяйственные угодья; 4 — природные парки дл туристических походов, прогулок, пикников; 5 — природные заказники и угодья для охоты, сбора грибов и ягод; 6 — природные резерваты (заповедники); 7 — маршруты общественного транспорта и остановочные пункты; 8 — туристские дороги, маршруты, прогулочные тропы: ф) для моторного транспорта, б) биотранспортные (велосипедные конные и т.п.), в) пешие и лыжные; 9 — туристические базы(а), приюты и стоянки(б); 10 — граница района.

Поляризация ландшафта — это не только модель и проект; это объективный процесс, идущий помимо нашего желания. Экология требует, чтобы естественные леса и луга занимали от четверти до одной трети площади суши, пронизывая и охватывая все регионы. Для создания благоприятного поляризованного ландшафта не надо переселять людей, сносить дома и разгораживать зоны колючей проволокой. Надо лишь изучить реальные желания, выбрать экологически приемлемые и стимулировать их законами, налогами, рекламой. Надо, чтобы нарушение природоохранных правил для самих нарушителей было разорительным. Тогда заданный ландшафт вырастет сам собой.

Источник статьи: http://megalektsii.ru/s74858t3.html

Поляризованный ландшафт

Статья для энциклопедии

Поляризованный ландшафт (поляризованная биосфера) – идеальная территориальная структура культурного ландшафта для гармоничного сосуществования человека и природы. Концепция П.л. как один из подходов функционального зонирования территории предложена автором статьи в 1970 г. Большой город и дикая природа – противоположные и равноценные виды окружающей среды. Между ними располагаются прочие функциональные зоны, промежуточные по плотности постоянного населения, по степени интенсивности землеприродопользования, по транспортной доступности (см. рисунок). Поселения, разрастаясь вдоль дорог, фактически разбивают территорию на клетки, слишком тесные для размещения необходимых органов естественного ландшафта и обитания в нём достаточно многочисленных популяций диких животных. Надо не только заповедать уцелевшие уголки природы, но и соединить их широкими зелёными коридорами в единый массив, охватывающий всю сушу – т.н. эконет.
В П.л. пересекаются две основные транспортные системы: 1) утилитарные дороги для спешащих людей и грузов с общественными деловыми центрами в урбанизированных узлах; 2) природные пути диких животных, сходящиеся к заповедникам. На каркас путей наращиваются функциональные зоны, в них встраивается третья сеть, добавочная – рекреационная, диагональная по отношению к прочим.
Концепция П.л. учитывает российскую специфику и отличается от зарубежных проектов эконета: 1) главными осями зелёных коридоров служат административные границы; 2) сохраняется преимущество общественного транспорта над легковыми автомобилями; 3) главное средство охраны природы – относительно плохая транспортная доступность. П.л. в пригородных зонах несовместим со строительством кольцевых и хордовых автодорог. Требуется скоростное пассажирское сообщение с пересадкой в центральном транспортном узле.
Исходный картоид предназначен для преобразований применительно к местным условиям. Так, в нижней части рисунка показан прибрежный вариант П.л. В дальнейших приближениях учитываются рельеф и гидросеть. Поляризация ландшафта – не только экологическая программа, но и объективный социально-экономический процесс. Можно использовать «плохую» социально-экономическую поляризацию для создания «хорошей» экологической – превратить депрессивные районы и заброшенные земли в процветающие природные парки.

Лит.: Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002, 336 с., 1200 экз.

Написано 27 июня 2013 г.

Опубликовано: // Социально-экономическая география: понятия и термины. Словарь-справочник. Отв. ред. А.П. Горкин. – Смоленск: Ойкумена, 2013. – 328 с., 1000 экз. С. 178 – 180.

Рисунок. Универсальный сетевой поляризованный культурный ландшафт: вверху — на однородной равнине посреди континента; внизу — в прибрежных частях суши и моря (озера)

На суше: чёрные пятна — центры городов; сплошные чёрные линии — утилитарные скоростные дороги; красный фон — жилые районы с постоянным населением и обрабатывающей промышленностью, безвредной для окружающей среды; жёлтый фон — сельское хозяйство высокой и средней интенсивности; оливково-зелёный фон — загородные природные парки для отдыха и туризма, экстенсивное сельское хозяйство (естественные сенокосы, пастбища, агрорекреационные угодья), любительская охота и рыболовство, лесная промышленность); сине-зелёный фон с точками — природные заповедники; чёрные треугольники — рекреационные поселения и жилища (дачи, отели, турбазы); пунктирные линии — соединяющие их туристские маршруты, дороги, тропы.

На водной поверхности: аналогичные функциональные элементы (в том числе морские плантации и промыслы, акватории для купания и спорта, утилитарные и прогулочные рейсы), но их осуществимость с чёткими границами менее вероятна.

23 января 2019 г.

НЕВИДИМЫЕ АСПЕКТЫ
ПОЛЯРИЗОВАННОГО ЛАНДШАФТА

Готовые куски готовящейся статьи
Публикация предварительная и временная

Аннотация. Рассматриваются социально-экономические условия осуществления концептуального проекта «Поляризованного ландшафта», упоминаемые в работах Б.Б. Родомана или подразумеваемые по умолчанию, а также изменения этих факторов и соответствующих фундаментальных понятий за 50 лет, прошедших после появления модели. Дан обзор публикаций этого проекта в научно-популярных журналах. Показаны личностные, биографические корни этой концепции.
Ключевые слова: поляризованная биосфера, поляризованный ландшафт, картоиды, транспорт и расселение, изохронный псевдолист, функциональные зоны, этические ареалы и фильтры, личностные корни.

Эта статья подготовлена в качестве вступительного доклада на заседании, намеченном на лето 2020 г. и посвящённом 50-летию появления концепции «Поляризованного ландшафта» (ПЛ) (1970 г.). В моё выступление не входит даже краткая характеристика ПЛ. Я обращаюсь к тем, кому моя модель давно известна и может быть уже надоела; к тем, кому хорошо знакомы три мои книги из серии «Теоретическая география и культурный ландшафт».
«Поляризованная биосфера» (ПБ) – это прежде всего картоид, но что кроется за чертежом? В каком регионе, какие люди и как «могли бы» или «должны» жить в соответствии с этим проектом? Несмотря на достаточно широкую известность и уже долгую жизнь, ПБ ещё не обсуждалась в научном сообществе.
В настоящей статье словосочетания ПБ и ПЛ употребляются преимущественно как синонимы, чередуясь для стилистического разнообразия, но в некоторых не оговоренных случаях они неявно различаются: ПБ – общее понятие, глобальный спектр зон, а ПЛ – более локальная система, сформированная и пронизанная транспортной сетью.
Возможность функционирования ПЛ в том виде, как он изображён в трёх моих книгах на базисном чертеже ([…], рис. 48 на с. 183; […], рис. 5 на с. 39 и переплёт; […], рис. 4 на с. 187), зиждется на множестве явных и не явных постулатов и ограничена разнообразными условиями, совместная осуществимость которых далеко не очевидна. Я буду сравнивать некоторые элементы модели ПЛ с фактами и явлениями, наблюдаемыми в России в наши дни, а также с построениями из книги «Территориальные ареалы и сети» […]. Но это будет не пропаганда и защита моих схем, а наоборот, скорее их разрушение – возможно, для того, чтобы собрать снова.

1. Транспорт и расселение
в поляризованном ландшафте

Транспорт – не вспомогательная отрасль хозяйства, обслуживающая неподвижные объекты, а кинематическая сторона бытия; формы расселения зависят от способов и средств передвижения людей – таковы постулаты, принятые при конструировании ПЛ.
В моём ПЛ резко различается транспорт: 1) утилитарный – для повседневного передвижения при выполнении обязанностей и 2) рекреационный – для удовольствия водителей и/или пассажиров в процессе перемещения; не учитывается полурекреационный транспорт – для быстрой доставки к местам стационарных рекреационных занятий. От утилитарного транспорта требуется довезти пассажира как можно скорее, а его контакт с окружающей средой необязателен и минимален. При рекреационной поездке иногда бывает приятно продлить процесс перемещения, а при путешествии понятие «место назначения» в некотором смысле исчезает […].
В моём проекте все люди постоянно проживают и занимаются необходимым трудом в зонах пешеходной доступности от остановок общественного транспорта. В ПЛ в первом приближении насчитываются четыре зоны: 1) зона повседневного существования и постоянного места жительства (ПМЖ), нанизанная на утилитарную транспортную сеть; 2) зона производственного использования ландшафта (в частности, это может быть «сельское» хозяйство; 3) зона рекреации с доминированием природного ландшафта; 4) природные заповедники, где животные и растения живут не для людей, а сами по себе, потому что имеют право на жизнь.
Общественный транспорт за пределами городов предполагается дискретным, т.е. таким, в котором посадка и высадка пассажиров возможны только в постоянных остановочных пунктах. При достаточно редком расположении, например, железнодорожных станций между ними сохраняются не обитаемые людьми зелёные промежутки.
При экофобном континуальном транспорте, каковым являются автомобили, для сохранения природного ландшафта необходимы экодуки. Так, для восстановления московского природного парка «Лосиный Остров» надо МКАД покрыть крышей и на ней посадить лес. Узкие (короткие) экомосты не помогут – по ним будут ездить мотоциклисты и бегать толпы лыжников.
Общественный транспорт у меня отличается от приватного с учётом экологических критериев. Такси я не считаю общественным транспортом, потому что влияние легкового автомобиля на окружающую среду и на все параметры дорожного движения не зависит от того, кем приходится водитель пассажиру – наёмным работником, приятелем или родственником, членом семьи, везёт ли он за деньги или бесплатно.
В транспортной сети ПЛ все утилитарные дороги топологически радиальны, т.е. исходят из центров разного ранга. Из радиальных дорог складывается транспортная сеть в виде решётки – в идеальном случае (на простейших моделях) треугольно-шестиугольной или квадратной. Кольцевых и хордовых утилитарных дорог нет. Напротив, туристские дороги, как правило, могут и должны быть кольцевыми, хордовыми и диагональными.
Утилитарное пассажирское сообщение между пунктами, находящимися даже на соседних радиальных линиях, осуществляется только через центр. Поездка через центр с пересадкой, в моей модели всегда быстрее и комфортнее, чем напрямик без пересадки. Для подавляющего большинства утилитарных поездок необходимо множество пересадок, но они совершаются без задержек и физически так же легки, как вход на эскалатор или с тротуара, платформы в низкопольный вагон. При такой транспортной сети сохраняются зелёные клинья и целостность эконета.
Ну, а теперь посмотрим, что происходит на самом деле. Автомобилизация полностью разрушает мою схему. Кольцевые и хордовые автодороги, а также дублёры радиальных автодорог, окончательно дробят и стирают с лица Земли природный ландшафт […]. Под влиянием исторически сложившейся планировки старой Москвы чиновников охватила мания кольцевых дорог […]. Им мало строящейся ЦКАД и существующей МКАД, уже переполненной, они хотят строить дублёр МКАД. Тогда и от Лосиного острова ничего не останется.
Для сохранения природной среды утилитарный транспорт людей должен быть общественным и дискретным. Легковой автомобиль обладает противоположными свойствами. Автомобилизация делает невозможным существование непрерывных зелёных клиньев, да и вообще всякого эконета.
Прямое беспересадочное и бесперегрузочное транспортное сообщение каждой точки земной суши с каждой другой точкой невозможно, а постоянное и пока ещё неуклонное приближение к этой абсурдной ситуации при помощи строительства всё новых автодорог для биосферы разрушительно. Но именно эта убийственная тенденция сегодня преобладает.

Подготовлено для временной публикации на «Проза.ру» 6 марта 2020 г.

2. Изохронная модель и моноцентризм

В моём ПЛ принята изохронная модель города. Он представляется строго моноцентричным, а его граница совпадает с изохроной доступности городского центра для всех жителей. В этой связи надо сослаться на фундаментальную работу Г.А. Гольца […]. В согласии с ним я полагаю, что отдельный город, да и любое достаточно крупное единичное поселение есть ареал повседневной доступности некоторых жизненно важных объектов. Предполагается, что житель города может в течение дня посетить все необходимые ему места и вернуться домой ночевать. При одинаковом для всего человечества суточном ритме размеры и формы поселений зависят от способов передвижения людей. Если они только ходят пешком, то поселение имеет компактную форму, в идеале (на однородной равнине без водоёмов) круглую. Если выделяются главные дороги, допускающие более высокую скорость передвижения и притягательные для размещения многих объектов, то круг преобразуется в урбоцентрическую розетку. Такой розеткой, сформированной пригородными поездами, была и московская агломерация в середине ХХ в. Между лопастями розетки сохранялись лесистые зелёные клинья.
Чтобы показать зависимость контура города от способов передвижения людей и возможность сохранения негородских пространств для зелёных клиньев, я построил изохронный псевдолист ([…], рис. … на с. …). Применены два вида транспорта, различающиеся по скорости (один главный путь и множество местных) и пешая ходьба. Для дорог разного ранга вычислены оптимальные углы примыкания. Полный моноцентризм и полная изоляция ареала от внешней среды – достаточно сильные, но по сравнению с реальностью – фантастические допущения. Это единственная математическая модель в моей «теоретической географии». Подставляя в псевдолист разные способы и скорости передвижения, мы, между прочим, получим разнообразные формы листьев растений (лист – транспортная система, веерный узловой район: см. […], рис. … на с. …). Вероятна применимость этой модели за пределами географии.
Красные зубцы и лепестки на цветном чертеже ПЛ […, …] – ипостаси изохронного псевдолиста, но они не вычислены, а нарисованы по художественному воображению. Шестиконечность звёзд объясняется плотной упаковкой кругов на плоскости (каждый круг соприкасается с шестью соседними). Треугольно-шестиугольная сеть дорог и поселений на однородной равнине наиболее естественна и формируется стихийно; такой была и сеть грунтовых просёлочных дорог в Центральной России до середины ХХ в. Прямоугольная сеть более искусственна, но она и полустихийно образуется в случае примыкания коротких местных дорог к главным, коротких переулков к длинным улицам, а также многих дорог к берегам и прочим ландшафтообразующим линиям. В прямоугольном варианте сохраняются и остаются топологически прежними все элементы ПЛ (см. нижнюю, «приморскую» часть базисного чертежа, а также […], рис. … на с. …).
Пожалуй, можно сказать, что изохронная модель города, едва родившись, сразу начала устаревать. Единичный город, окружённый слабо застроенной сельской местностью – уже редкость в наши дни. Обычны агломерации городов (и негородских поселений), нередки агломераты агломераций – мегалополисы. Фактические (физические) границы поселений неуловимы. Критерии отличия городских поселений от негородских тоже неясны – не есть ли это пережиток феодализма, когда разные поселения имели различный правовой статус?
Моноцентричные поселенческие структуры, сложившиеся вокруг крепостей, замков, дворцов, усадеб, храмов, рынков, фабрик, уходят в прошлое. Как это отразится на моих схемах, пронизанных моноцентризмом?

Написано и подготовлено для временной публикации на «Проза.ру» 15 мая 2020 г.

3. Условная однородность,
дискретность и спектр зон

По-разному раскрашенные ареалы на базисном чертеже ПЛ суть условно однородные типологические районы ([…], с. …). Представление об их однородности – продукт мысленной генерализации. «На самом деле» и при более крупном масштабе они могут быть изображены как сложные территориальные комплексы, содержащие многие или даже все зоны ПБ. Так, например, в оранжевом ареале условно сплошной городской застройки есть свои зелёные зоны парков и скверов, а в жёлтой зоне интенсивного сельского хозяйства – свои центры в виде поселений и зелёные коридоры хотя бы в роли полезащитных лесополос. Иными словами, цвет ареала показывает его не единственную, а преобладающую функцию.
Количество функциональных зон ПБ тоже не предопределено – оно может быть любым. Все зоны поддаются разделению на подзоны по степени урбанизации и строгости природоохранного режима. На моих картоидах показано минимальное число зон, достаточное для наглядной демонстрации идеи.
Границы функциональных зон «должны быть» или «являются» «в натуре» или «в воображении» резкими или постепенными? По-видимому, возможно и то, и другое, но я выбрал дискретность. Это мой личный методологический выбор, и он не случаен. В 12-м разделе этой статьи будет сказано о личностных корнях моих моделей. Моё дискретно-иерархическое представление о мире формировалось под влиянием советского административно-территориального деления. Но, думается, не только моё. В грандиозном многоступенчатом индивидуальном физико-географическом районировании мира у советских географов выделялись природные страны, области, провинции, округа и их части – районы (в таксономическом, ранговом смысле слова).
Спектр зон ПБ невольно сравнивается с оптическим спектром, тем более, что и окраска ареалов соответствует части спектра – от тёмно-красного через оранжевый и жёлтый до сине-зелёного. (Оттенки сине-голубого цвета оставлены для водоёмов, как это принято на физических картах). Но количество цветов – это не объективное свойство излучения, а особенность языка. Разные народы (языки) районируют оптический спектр по-разному. В русском языке принято различать семь спектральных цветов, но на флаге ЛГБТ их шесть, а на других аналогичных флагах бывало и больше. Вот и древние греки различали цвета не так, как мы – это выявилось при переводе «Илиады» и «Одиссеи». Имеет ли всё сказанное в этом абзаце отношение к географическому районированию? Почему бы – нет? В науке никакое предположение не является лишним. Мазки и полутени, размытые множества и облака – не мой стиль мышления, но другим географам он не запрещён.
Районирование в моём понимании – это дискретное отображение среды, которая может быть континуальной и/или дискретной в разной степени. Дискретизация необходима: 1) для понимания, и, в частности, для вербализации – привязки расплывчатой массы вещей и явлений к словам (понятиям, терминам); 2) для принятия решений: делать или не делать, разрешать или запрещать, и т.д.; для перехода от идеи к делу надо преобразовать многозначное множество в двузначное. Районирование – способ овладения пространством (divide et impera) […]. Аналогичны роли периодизации по отношению к времени, а классификации – к набору вещей ([…], с. 212).
В постиндустриальной эре, в эпоху постмодернизма, в атмосфере постнауки и прочих модных пост-измов все эти рассуждения, возможно, покажутся наивными, примитивными, отжившими. Ну что ж, будем рассматривать ПБ как объект истории нашей науки – той географии, которая развивалась в СССР в середине ХХ в. Ведь мы же и отмечаем известный полувековой юбилей.

Написано в июне 2020 г. Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 15 июня 2020 г.

4. Смягчение контрастов
и буферные зоны

Моя ПБ – это функциональное зонирование для защиты уязвимых компонентов ландшафта от агрессивных; у меня все зоны, кроме крайних (полярных) являются буферными, охранными – для предотвращения пагубного соседства. В моей модели небоскрёб не может стоять рядом с естественным озером и натуральным лесом – между ними должны быть промежуточные зоны малоэтажной застройки и рекреационного «парка культуры и отдыха». Но что мы видим в наши дни? Реклама предлагает именно такое дьявольское соседство новостроек с парком и заповедником; жилые комплексы вставляются в лесные массивы. Охранные зоны природных и культурных объектов не соблюдаются.
Вместе с тем, опыты удачного сосуществования городской инфраструктуры с «дикой» флорой и фауной имеются (например, Wetland Park в Гонконге). Значит, всё зависит от поведения людей. Если агрессивные компоненты (люди, машины, здания, сооружения) станут более экофильными, то им можно разрешить приблизиться к менее защищённым, уязвимым существам. Получается, что минимальный допустимый размер спектра зон обратно пропорционален высоте уровня экологической культуры. (Примем это высказывание не как точную математическую формулу, а как метафору). На экологическом профиле, отражающем степень урбанизации, не должно быть обрывов и пропастей; во избежание обрушения надо соблюдать угол естественного откоса.

Подготовлено для временной публикации на «Проза.ру» 18 марта 2020 г.

5. Этические барьеры и фильтры

Пребывая в разных пространствах, одни и те же люди ведут себя по-разному. То, чем можно заниматься в спальне, обычно нельзя делать на улице, и наоборот. Это касается и внешнего вида, одежды, оснащённости бытовыми вещами, приборами, машинами.
При перемещении по ландшафту изменяется ощущение и оценка человека им самим и окружающими людьми. Так, например, люди среднего и пожилого возраста, обременённые в будни своими семейными и служебными ролями, при групповом отдыхе на лоне природы и на экскурсиях, в окружении ровесников и в присутствии молодёжи, резвятся как дети и выглядят моложе. Горожанин, который трудится на шести сотках в своём «садовом некоммерческом товариществе» (СНТ), становится более сельским жителем, отчасти перевоплощается в крестьянина. А жаря шашлык в лесу на костре, он уподобляется «первобытному» человеку. Тяга к образу жизни более дикому, архаичному, менее цивилизованному – важный компонент выездной рекреации. Рекреационным поведением компенсируется ущербность повседневного городского образа жизни, восполняется недостаток желанных ролей и занятий. В моих проектах это учитывается. Функциональные зоны ПЛ – это ареалы различного поведения людей, с разными ролями.
Личность рассматривается мною как пучок социальных ролей. Возможных ролей у одного человека может быть очень много. В таком, казалось бы, несложном досуговом мероприятии, как молодёжная вечеринка или туристский поход, я насчитал ролей более сотни […]. Индивид обладает постоянным и всю жизнь пополняемым набором социальных ролей. Различаются роли актуальные, задействованные в настоящий момент, и потенциальные, хранящиеся в запасе. При перемещении по спектру функциональных зон имеющиеся потенциальные роли извлекаются из запаса и актуализируются; к ним могут добавляться новые актуальные роли, только что и впервые в жизни приобретённые на данном месте.
Социальные роли для наглядности можно представить в виде одежды. Тем более, что перемещение человека со сменой ролей нередко сопровождается и сменой костюма. Входя в дом или квартиру, мы оставляем верхнюю одежду и уличную обувь в прихожей, а в спальне можем освободиться от всяких одеяний. Человек, мигрирующий между городом и «дикой природой», представляется мне как передвижная ролевая вешалка. Он похож на шкаф-гардероб с открытой дверцей и закрытым (задвинутым) ящиком. В верхней, открытой и видимой части шкафа висят на плечиках платья – это актуальные социальные роли. В ящике лежат роли потенциальные. Но те и другие часто меняются местами. Другая картина, быть может, более простая и подходящая – турист с рюкзаком. Его актуальные роли – то, что на нём надето, а потенциальные роли спрятаны в рюкзаке.
Перемещаясь от городского полюса к природному, наш мигрант изменяется не только качественно, но и количественно; в нём что-то уменьшается, а что-то увеличивается; он чего-то лишается (например, городских бытовых удобств), а что-то приобретает (например, физическую закалку и навыки выживания). Покидая городскую среду, человек сбрасывает некоторые одежды и условности цивилизации. Сравнение социальных ролей с одеждой удобно, чтобы изобразить направленную смену ролей как ролевое раздевание и одевание. На смену физической городской одежде вместе с походным туристским снаряжением приходит невидимая одежда духовная – новое, более сакральное отношение к природе. Перемещаясь от городского полюса к природному, человек дезурбанизуется и рурализуется. Он открывает в себе и запускает роли, поступки, ощущения, присущие, как ему кажется, другим профессиям и сословиям, иным этносам и своим предкам.
В чисто рыночной экономике, где покупается и продаётся всё, для достижения любой точки территории и акватории, и даже орбиты в ближнем, околоземном космосе, надо иметь только желание и деньги. ПБ родилась в СССР, когда господствовала иная мораль. Многодневный пеший или водный поход по малонаселённой местности – это самоорганизованный «досуг вне государства» […], при котором коллектив был на короткое время предоставлен сам себе. Туристы несли или везли с собой многодневный запас продовольствия, не пользовались страховкой и радиотелефонами, не могли в любое время прервать поход и эвакуироваться на вертолётах. Несчастный случай, болезнь, конфликт, девиантное поведение хотя бы одного участника могло привести к катастрофе, к гибели всей группы. Походы, экспедиции в труднодоступные места были результатами подготовки и тренировки, предполагали специфический набор моральных норм и качеств […]; ключевые слова: приобщение, посвящение, достижение.
Границы функциональных зон, по моему замыслу, суть механические и этические фильтры, в которых отсеиваются личности, роли и вещи. Не допускаются или ставятся на очередь чужие, не приглашённые, не обученные, не посвящённые, не заслужившие; из-за неподготовленности не получившие визу, пермит, право купить входной билет. Так, перед входом на ООПТ, в какой-либо парк, заказник, заповедник, резервацию подавляются, скрываются, отсеиваются, отправляются в запас, оставляются у ворот, у порога, в камере хранения роли, чувства, намерения. поступки, орудия, приборы, транспортные средства – агрессивные, опасные, разрушительные, оскорбительные по отношению к окружающему ландшафту, его аборигенам и другим гостям.
Природоохранные нормы и правила, кажущиеся чрезмерным ограничением свободы, – вершина айсберга; его подводная часть – огромное количество запретов, которые мы всю жизнь соблюдаем по привычке, фактически признаём и о них редко вспоминаем. Нельзя входить в чьё-либо жилище без разрешения хозяев; студента не пустят в аудиторию в верхней одежде; мужчины при входе в православный храм снимают головные уборы, а женщины, наоборот, покрывают головы; в храмы многих конфессий, даже на обширные храмовые комплексы под открытым небом, нельзя заходить в обуви; в самолёт не пускают с жидкостями, режущими и колющими предметами. Не говорим уже о правилах дорожного движения. Их тоже нельзя считать ограничением конституционных свобод и прав человека. Барьеры и фильтры окружают нас везде.
Биосфера – не имение, не мастерская, не ферма людей, а жилище множества живых существ. Человек – не хозяин над другими животными, а их ответственный сожитель. Природный ландшафт – не супермаркет, а его элементы – не товары, доступные каждому потребителю. Для комфортного созерцания прекрасных пейзажей и для общения со многими животными и растениями нужны благоустроенные природные парки, но в настоящих заповедниках массовым посетителям делать нечего.
Не тронутые, не посещённые, не застроенные, не проданные земли – это даже с примитивной экономической точки зрения суть сокровища, ценность которых постоянно растёт. Не покорённые вершины обладают духовной ценностью. Моя любимая гора в Гималаях, Мачхапучхре, примечательна тем, что на её вершину не ступала нога человека. Но не из-за какой-то невероятной недоступности, а только потому, что альпинисты согласились её «пощадить». Они остановились в 50 м от вершины, и с тех пор всякие восхождения на эту гору запрещены. Это небольшая уступка европейцев местным традициям, но она может служить примером и символом хотя бы скромного смирения людей перед природой.
Возможно, что требования дальнейшего ужесточения природоохранных законов всё же противоречат классическим либеральным представлениям о свободе, равенстве и правах человека. Но эти представления очень уж многозначны и расплывчаты и во многом дискредитированы историей последних двух столетий, а реальность такова, что жизнь всех людей всё больше контролируется и регламентируется. В лучшем случае на фоне формального равенства перед законом должно расти справедливое неравенство, при котором многие люди не проходят в социальный лифт и остаются на низких ступенях иерархии не от внешнего давления, гнёта, дискриминации, а только от собственного сознательного и непоправимого выбора. Это и стимулирующее неравенство, которое побуждает не сидеть без дела, а прилагать усилия для роста и продвижения. Это и право отказа от суеты и гонки, право на альтернативные образы жизни, одиночество, отшельничество. Неплохим образцом «демократии» может служить научное сообщество, в котором «диалектически» сочетаются, признаются и уважаются равенство (перед истиной и методами) и неравенство (в личных достижениях) […]. Учёные нередко мечтали распространить свои этические нормы на более широкие массы населения и в этом видели путь к экологизации и гуманизации общества.

Написано в апреле — мае, подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 12 июня 2020 г.

6. Homo soveticus et postsoveticus

Обитатель ПЛ – Homo soveticus, облагороженный и осчастливленный Б.Б. Родоманом. Облагорожен в том смысле, что ему приписаны такие хорошие, явно не низменные потребности, как общение с «природой» и активный туризм. Осчастливлен тем, что для его здорового образа жизни предусмотрены специальные ареалы – функциональные зоны.
Отношение автора к его герою двойственно, противоречиво и парадоксально. Где-то я отождествлял себя с «советским простым человеком», а где-то стоял над ним как демиург. Я мысленно чувствовал себя архитектором, который хотел бы, но не может жить в прекрасном дворце, спроектированном им для богача; но и не собирается жить в микрорайоне, предназначенном для «простого народа».
Принятый мною за эталон «средний трудящийся» «работает» пять дней в неделю, а в течение дня пребывает в учреждении или на предприятии восемь часов. К месту «работы» он добирается на транспорте, почти всегда общественном, тратя на дорогу примерно час, а то и полтора (в один конец). Остальное время считается «свободным», или «досугом». Различается досуг 1) повседневный – вечером, после рабочего дня; 2) в конце недели – в выходные дни; 3) раз в год во время отпуска. Этому регламенту соответствовала механическая теория рекреации: человек на работе теряет силы, а на досуге восстанавливает. Он похож на бак с жидким топливом, который на рабочем месте опустошается, а на досуге наполняется. Но не сразу, а поэтапно. Трудящийся не до конца отдыхает вечером, усталость продолжает накапливаться. Её б;льшую часть он снимает в выходные дни, но окончательно – только во время отпуска. Отсюда и два вида рекреационных маятниковых миграций – ближние еженедельные и дальние ежегодные.
По своему происхождению это образ жизни фабрично-заводского рабочего, который получил жилье не рядом с фабрикой и ездит на работу в трамвае. В СССР по этому образцу была организована жизнь и у многочисленных служащих, даже у научных работников. Такой порядок обеспечивает эксклюзивную рекреацию, резко отделённую от «работы» в пространстве и времени. Но у человека свободного, увлечённого своим делом и совершающего его без постоянного присмотра и понукания начальства, отдых может быть не чётко отделён от работы, а растворён в ней, как кислород в крови. Творческий работник (художник, учёный), как правило, не нуждается в повседневном развлекательном вечернем отдыхе, как легендарные рокфорские овцы обходятся без водопоя, потому что едят достаточно влажную траву. Рекреация может быть инклюзивной, включённой в работу. И, более того, можно говорить о смене занятий, в которой «работа» и «отдых» в традиционном смысле не различаются, а главное досуговое занятие, например, научное или спортивное путешествие, становится не менее сложным, чем оплачиваемая зарплатой профессиональная деятельность, и может превратиться во вторую профессию.
Заботясь о некоем «советском человеке», сам я себя к типичным трудящимся не относил. Я большую часть жизни не ездил на службу чаще двух раз в неделю, а в иные годы не появлялся в своём учреждении по несколько месяцев. Воображаемые объекты моих забот выглядели москвичами моего социального слоя, но более связанными так называемой «работой». Они, как и я, не имели автомобиля и дачи, любили прогулки, походы, путешествия, а стационарный отдых презирали. Иными словами, они были похожи на моих друзей-приятелей, спутников по подмосковным турпоходам.
К концу советского периода большинство горожан в нашей стране имели в сельской местности садово-огородные участки, всё более использовавшиеся как места для второго, летнего жилья. В моём ПЛ этот вид землепользования и расселения игнорировался, хотя в моих публицистических статьях его критике уделено немало страниц. Моё негативное отношение к «садовым товариществам» не означало, что я отрицал полезность этого образа жизни и занятий. Я возражал против неправильного, экофобного размещения новых посёлков – на элементах экологического каркаса – лесных полянах, поймах, даже на осушаемых болотах. Колхозы, совхозы и лесхозы охотно избавлялись от «неудобей» , мешавших выполнять план, но такое порочное размещение, вызванное особенностями советской командно-административной системы, было унаследовано и в постсоветское время новыми коттеджными посёлками […].
По моим представлениям, загородные посёлки горожан должны развиваться на основе существующих или недавно исчезнувших сельских поселений, продолжая и развивая их улично-дорожную сеть и квартальную структуру. Фактически же всё это коттеджное и дачное строительство разрушило традиционный сельский ландшафт и перерезало, прервало все пешие и лыжные туристские маршруты.
Моя ПБ – пульсирующее поле маятниковых миграций ([…], рис. 10 на с. 65; […], рис. 2 на с. 31). Мои проекты предусматривали очень высокую подвижность людей, постоянно живущих в многоэтажных домах. (См. в этой статье раздел «Поляризованная биосфера и город будущего»). Общение с «природой» осуществлялось не на дачах и пляжах, а в походах и путешествиях. Благодаря скоростному транспорту в сферу повседневной доступности в конце концов включалась не только своя городская агломерация, свой мегалополис, но и отдельные точки на разных сторонах земного шара (без внутренней периферии, отведённой «дикой природе»). Однако сегодня я уже не ощущаю себя таким рьяным сторонником концентрации жителей в гигантских городах-зданиях. Изменилось, стало неоднозначным и моё отношение к туризму.
В 1970 г. туризм всех видов во всех странах казался безусловно положительным явлением, благородным занятием, оздоровляющим и возвышающим физически и духовно; но сегодня он таковым не выглядит. Избыточным туризмом разрушаются природный ландшафт и городская среда, многие достопримечательности, всё культурное наследие.
Повседневная подвижность людей тоже зашла слишком далеко. Ежедневные рутинные трудовые и бытовые маятниковые миграции стали тяжёлым бременем для человека и биосферы. От них избавляются разными способами: «удалённой» (дистанционной) работой за компьютерами, обменом рабочими местами, суточными дежурствами, ночлегом в офисах и мастерских, и т.п. Коронавирус помог быстрому и массовому внедрению нового порядка, который раньше практиковался редко.
Если такие важные явления и соответствующие фундаментальные понятия, как труд, занятость, рабочее место, рабочее время, постоянное место жительства и т.п., стремительно размываются и обессмысливаются на наших глазах, то как быть с территориальными ареалами, которые на этих вещах основаны?

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 11 мая 2020 г.

7. Стимулы, управление, размещение

В ПБ симбиоз человека с прочими животными и с растениями должен быть основан на медико-биологических нормах и на постулатах гуманизма и здравого смысла. В этой связи пригодны следующие главные инструменты стимулирования и управления деятельностью людей.
1. Воспитание с детства. Путешествия, походы, физический труд «на лоне природы» должны стать обязательной частью всеобщего начального образования.
2. Средства массовой информации (СМИ) – телевидение, Интернет – главные инструменты быстрого перевоспитания взрослых людей. Показали свою силу и мощь в двух сферах: а) политическая пропаганда при тоталитарных режимах; б) реклама при рыночной экономике. В руках государства социального и служебного могли бы использоваться в благих целях.
3. Привлекающе-отвлекающее ландшафтное планирование. Заимствовано у архитекторов. Наличие разнообразных зданий и сооружений и их размещение наделяется способностью непосредственно влиять на людей. Скамейка приглашает присесть, озеро зовёт искупаться; удобные тропинки и площадки для пикников избавляют от необходимости ломиться под полог леса и продираться через бурелом.
4. Транспортная политика – экофильная организация всех видов передвижения людей. Важнейший и специфический инструмент устройства биосферы в моих концепциях, наименее известный, должным образом не понятый и не оценённый.
Теперь пройдёмся по вышеперечисленным инструментам с критикой того, что наблюдается в действительности.
1. Экологическое воспитание в школе оставляет желать лучшего. Активный и творческий туризм в образование не внедрён. Хорошей начальной школы, которая готовила бы к полноценной жизни, а не к следующей ступени образования и карьеры, в России нет.
2. СМИ недостаточно используют свои возможности для экологического и гуманистического воспитания, а во многих отношениях превратились в средства массового оболванивания (СМО).
3. После приватизации 90-х годов ХХ века российские архитекторы кинулись обслуживать частных заказчиков и отвернулись от общественных пространств. Ландшафтная архитектура ушла с площадей и улиц и спряталась за высокими заборами и стенами на земельных участках вокруг коттеджей и вилл.
4. Внятной транспортной политики нет, как нет известности и у самого этого понятия. Многие проблемы осознаны […], ренессанс общественного рельсово-балочного транспорта начинается, но автомобили и автодороги по-прежнему уничтожают биосферу […].
Традиционная экономическая мысль то и дело напоминает о преимуществах и необходимости равномерного размещения ресурсов во времени и пространстве. Я придерживаюсь противоположной точки зрения. Почти всё население и всякая деятельность людей должны быть сосредоточены в центрах, транспортных узлах и у входов в веерные узловые районы ([…], рис. 36 на с. 156), а по мере удаления от них убывать, как уменьшается с высотой плотность воздуха и атмосферное давление. Всемерная концентрация ПМЖ в гигантских городах необходима для восстановления и сохранения природного ландшафтного покрова с его животным и растительным миром.

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 22 марта 2020 г.

8. Относительная труднодоступность
и внутренняя периферия

Из личного опыта долгой жизни в нашей стране я пришёл к выводу, что главным, если не единственным надёжным способом сохранения природного ландшафта была и остаётся его плохая транспортная доступность. В СССР в середине ХХ в. весьма немногие семьи владели личными автомобилями, да и приличных дорог для автотранспорта было слишком мало. Но о какой труднодоступности можно говорить в наши дни, когда сеть дорог с твёрдым покрытием сгустилась, имеются автомобили-внедорожники, снегоходы, вертолёты?
Для защиты того или иного клочка земли от нарушения и беспокойства массами пришельцев нужна не столько абсолютная, сколько относительная труднодоступность – чтобы проезд и проход туда был или казался значительно более медленным, долгим, трудным, дорогим, непрестижным, неизвестным, неинтересным по сравнению с удовлетворением аналогичной миграционной потребности в местах более городских, центральных, столичных, комфортных. Конечно, надо прежде всего воздерживаться от строительства новых автодорог, рассекающих и дробящих ландшафт. Но общее искусственное и кажущееся обывателю злонамеренным ухудшение транспортной ситуации для охраны природы не обязательно.
Относительная труднодоступность возникает не от регресса транспорта, а от его прогресса. Она появляется, когда на густую сеть старых дорог накладывается новая транспортная сеть – более скоростная, но, на первых порах, очень редкая (см. […], рис. 39 и текст на с. 165). Этот эксперимент уже провела история нашей страны, и нам негоже его игнорировать.
Примерно до конца XIX в. территория Европейской части России была более изотропной, чем в наше время. Летом на фоне пресловутого бездорожья с ужасными распутицами грузовое сообщение кое-как поддерживалось баржами и лодками даже на малых реках, но настоящим сезоном для хозяйственного транспорта и торговли была зима. Когда на бесконечно густую сеть зимних санных путей наложилась редкая, но мощная сеть железных
дорог, города и сёла, оказавшиеся вдали от железнодорожных станций, сразу стали отставать в своём развитии и пришли в упадок, отчасти продолжающийся до сего дня. Российскую сельскую глубинку не спасла автомобилизация: лошадь, лишь отчасти заменённая машинами (не для езды, а для полевых работ), была экспроприирована и истреблена, как кулацкое животное, а автодороги с автомобилями и автобусами не успели дойти до умиравшей деревни. В ячейках редкой железнодорожной и автомобильной транспортной сети образовалось то, что мы теперь называем интрапериферией ([…], с. 79), или внутренней периферией […, …].
Заповедные сине-зелёные ядра природного ландшафта на схеме ПЛ – это внутренняя периферия страны, региона, микрорайона. Для ревитализации и эконетизации какого-либо участка территории желательна интрапериферизация – низведение географического положения до статуса внутренней периферии. Это достигается не волюнтаристским насилием над сельской местностью, а дальнейшей концентрацией ПМЖ в крупных городских агломерациях, соединённых высокоскоростным транспортом.
Социально и экономически «упадочные» места не нуждаются в обязательном вторичном освоении, они могут быть возвращены природе. Это происходит и на самом деле в лесной и в условно лесостепной зонах Европейской части России, на примере которых формировалась моя концепция ПЛ.
Мне кажется, что «относительная труднодоступность» является самым экзотическим аспектом ПЛ; что это явление / понятие никем ещё не усвоено и не оценено в должной мере. Может ли оно в действительности быть мощным инструментом охраны природы в наше время? Об этом пусть судят мои уважаемые коллеги.

Написано и подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 15 июня 2020 г.

9. Природа в объятиях города

В моих сочинениях слова «природа» и «охрана природы» употребляются так, как будто всем известно их точное значение и будто я сам знаю, что это такое. Попыток разъяснения данных терминов у меня нет. Постулируется равноценность городского и природного полюсов биосферы. Они равноценны для меня, потому что мне нравятся в одинаковой мере. Но разделяют ли эти симпатии мои коллеги, да и всё остальное человечество?
Впрочем, я и сам я не уверен, что люблю «дикую природу» «по-настоящему». Я – стопроцентный горожанин, всю жизнь пленник квартиры в многоэтажном доме. Мои контакты с «дикой» природой были очень кратковременными и ограниченными, моя романтическая и преимущественно дистанционная любовь к ней не подкреплена кропотливым трудом исследователя, полевого работника, натуралиста или, хотя бы, достаточно длительным обитанием в роли отшельника-робинзона.
В модели ПЛ слабо выражена среда, промежуточная между городским и природным полюсами– сельская местность, хотя в других моих работах она рассматривается. Я в молодости не любил русскую деревню, но ностальгически полюбил её в конце ХХ в., когда она уже во всю исчезала […].
Понятие «равноценности» природы и города у меня дополняется и даже подменяется понятием «равноправия». На базисном чертеже ПЛ города окружены природным ландшафтом, а ООПТ – городами, т.е. с топологической точки зрения располагаются справедливо. Но если взглянуть на утилитарную транспортную сеть, то получается, что «природа» ею рассечена и опутана. Активный партнёр (город) и пассивный (природа) не равносильны, город на самом деле выступает как хищник, а природа как жертва. ООПТ в плену у городов – это уже не заповедник, а зоопарк, если не зверинец – тюрьма для животных, больных соматически и психически. «Защищаемая» и «охраняемая» «природа» похожа на обвиняемого, которому адвоката подобрал обвинитель.
Заповедник, если его выявленное и научно нормированное «исконное», «естественное» состояние постоянно нарушается и с большим трудом восстанавливается и поддерживается людьми – это объект антропогенный, искусственный, как и город. В.Л. Каганский предложил назвать данное явление «парадоксом Палласа». П.-С. Паллас обнаружил в Жигулях естественное излияние нефти, но в наши дни его пришлось прикрыть, чтобы «не вредить природе». Аналогичен и «парадокс тонущего бизона» (в заповеднике, провалился на тонком льду) – надо ли его спасать? Имеем ли мы «право» вмешиваться в естественный процесс?
В 1970-х гг. ХХ в. я на зелёном пиджаке носил значок «МаВ» – «Man and Biosphere». Я тогда думал, что сохранение биосферы необходимо прежде всего самим людям для выживания. Впоследствии я под влиянием украинского эколога В.Е. Борейко склонился к более радикальной точке зрения: животные и растения «имеют право» на жизнь независимо от интересов людей […]. Потребительскую любовь к «природе» я не уважаю, к экологическому туризму отношусь скептически.
Бережное отношение к природе и ландшафту надо воспитывать прежде всего у детей, но не только у них. Современные средства политической пропаганды и коммерческой рекламы настолько мощны, что могут за несколько месяцев изменить менталитет любого народа в любую сторону, но у государства, по-видимому, нет намерения направить такие же силы СМИ на экологическое воспитание.

Подготовлено для временной публикации на «Проза.ру» 8 марта 2020 г.

10. Охрана природы
и частная собственность

Если ПЛ – программа ландшафтного планирования, то при каком общественном строе, при какой экономической системе оно возможно? С той системой, которая существует в нашей стране сейчас, никакая охрана природы и никакое экологичное ландшафтное планирование не совместимы. Идея ПБ родилась в СССР в 1970 г., когда вопрос о другом общественном строе не стоял. Вероятно, требуется какой-то социализм с человеческим лицом, не отягощённый милитаризмом и коррупцией, или социальное государство скандинавского типа, в котором простые люди живут без мучительного надрыва и постоянных проклятий, без ожидания, что кто-то извне и сверху улучшит их жизнь. Подозреваю, что многих интеллектуалов устроил бы и авторитарный режим, при котором государь, сам гуманный и образованный, прислушивается к мнению учёных (идеал просветителей XVIII в). Беда лишь в том, что добросовестного учёного неизбежно оттеснят проходимцы, толпящиеся у трона.
На совещании в Мышкине в 2010 г. Вячеслав Шупер объявил меня, Б.Б. Родомана, противником частной собственности. На самом деле это не совсем так. Я выступаю против неограниченной частной собственности на землю. Если собственность – толстый пучок прав и обязанностей, то лучше это понятие распаковать и рассматривать его элементы по отдельности, решая, что можно или нельзя делать в каждом конкретном случае.
По моим представлениям, допустимая степень приватности в обладании земельным участком должна зависеть от его положения в природном ландшафте. Наиболее частными и автономными по отношению к государству и его законам могут быть компактные участки земли определенного диапазона размеров, расположенные на почти горизонтальных площадках, на пологих слабо выпуклых склонах, на «приличном» расстоянии от водоразделов и тальвегов. Водоразделы, вершины холмов и тальвеги, все природные экстремальные точки и линеаменты ландшафта должны находиться в общественной собственности разного уровня […]. Это особенно относится к гидросети. Так, малые ручьи могут пребывать в муниципальной собственности, малые реки с их поймами – в региональной, средние течения больших рек – в общегосударственной (в России – в «федеральной») собственности и т.д.; озеро Байкал и Мировой океан – под международным контролем.
С точки зрения экологии любой делёж земли, биосферы, природных ресурсов между конкурирующими собственниками, владельцами, пользователями нежелателен, потому что приводит к их уничтожению […]. Объектами земельного кадастра должны стать мелкие морфологические единицы природного ландшафта, например, фации по Н.А. Солнцеву […], а степень их приватизации должна определяться по положению на гидрогеоморфологическом профиле, или, что почти то же самое, на ландшафтно-геохимическом профиле А.И. Перельмана […].

11. Поляризованный ландшафт –
проект, прогноз или факт?

Рассматривая работы студентов, я требовал не смешивать желаемое с действительностью, сущее с должным, проект с прогнозом, а всё это – с объективными закономерностями. Мне кажется, что в своих отдельных высказываниях я эти вещи не путаю, но в теме ПБ в целом они соединены и смешиваются не просто.
В нашей стране экофильный ПЛ – не только утопический прожект вроде города-сада Э. Говарда, но и обширная реальность. Ревитализация ландшафта происходит в российской глубинке, т.е. во внутренней периферии: поля зарастают лесом, туда возвращаются дикие животные. Наблюдается стихийная эконетизация административных границ. Они превращаются в желанные зелёные коридоры. Это важная особенность России, отсутствующая в Западной Европе.
Спонтанная ревитализация ландшафта – явление хрупкое, она нуждается в поддержке людей и может быть легко уничтожена государственными мероприятиями, например, неуместными программами возрождения села или реформой административно-территориального деления (АТД). У нас оно, к счастью для животного мира, пока очень консервативно, без существенных изменений с 1943 г., но так будет не вечно.
Я подхватываю тезис В.Л. Каганского, что культурный ландшафт России – результат взаимодействия с природой не общества, а государства […]. И у меня написано, что природа – не только жертва государства, но и справедливый мститель (стихийные бедствия) […].

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 9 марта 2020 г.

12. Личностные аспекты
и портрет Подмосковья

В наши дни модно рассуждать о личностном характере даже точных наук, основанных на объективных исследованиях: многие выводы и теории оказываются продуктами биографии учёного. Но в гуманитарных науках и философии это не новость, а правило. Многие учения и политические режимы – продукты детства и личной жизни их авторов и вождей.
В детстве я чертил многоконечные звёзды, раскрашивал их контуры, а также чёрно-белые карты в Малой советской энциклопедии. Истоки моей контурно-фоновой живописи – рисунки Уолтера Диснея в книге «Три поросёнка» (1937). Я как художник не поднялся выше уровня трёхлетнего ребёнка, овладевшего раскраской, но на этом уровне я двинулся вбок и создал свой жанр изображений.
ПБ претендует на универсальность и глобальность, но она выросла на очень небольшом, хотя и весьма значительном, участке земной суши. Это портрет Подмосковья, а при дальнейшей детализации – его западный сектор; ещё уже – межрадиальный сектор между Рижской и Ленинградской железнодорожными линиями ([…], рис. 6 на с. 40). Поперёк сектора тянулся Великий лыжный путь Малино – Аникеевка. (Мой плач об его исчезновении опубликован ([…], с. 226)). Прототип биссектрисы – Пятницкое шоссе как рекреационное. Кстати, на одном из рисунков, дополняющих общую схему, изображена река, и она представляется мне как Истра! ([…], рис. 20 на с. 157]).
Теснейшая привязка ПЛ к Подмосковью очевидна. Мне кажется, что такая схема не могла бы родиться в голове даже у жителя Петербурга, не говоря уже о Красноярске, Иркутске и Оренбурге, потому что вокруг этих городов нет такой густой и полной сети радиальных дорог.
В моём знакомстве с земным шаром выявляется некоторый парадокс. Я, как известно, в советское время объездил весь СССР, кроме Северо-Восточной Сибири, а в постсоветское время посетил несколько десятков зарубежных стран, поэтому предполагается, что хоть по крупице я из каждого путешествия для теоретической географии что-то вынес. Но моя ПБ и моя теоретическая география в сильнейшей степени отражают только Центральную Россию и Подмосковье. В моих схемах не видна Сибирь, не говоря уже обо всём юге России и Кавказе.
В оправдание скажу, что крупномасштабным исследованием, ощущением и мониторингом одиночный наблюдатель может охватить только небольшой регион, постоянно и многократно посещаемый. Только на ключевом участке можно соединить пространство с временем. Поэтому в рассуждениях о ландшафте и городской среде мне далеко выйти за пределы Москвы и Центральной России не удалось.
Если паранаучная концепция или социальный прожект по своему происхождению настолько ограничены локально, темпорально и персонально, то не есть ли это некий мыльный пузырь, который должен лопнуть после ухода автора и его непосредственных учеников и последователей? Для меня утешением служит сравнение с Тюненом.
К. Маркс глумился над ограниченностью схемы И.Г. Тюнена, отказывал ей в праве на широкую применимость: какой-то помещик, какое-то имение Теллов в Мекленбурге. Но ограниченным в оценке тюненовского феномена оказался сам Маркс. Квазитюненовская модель получилась универсальной, хотя стала такой лишь более века спустя.
Как известно, кольца Тюнена являются одним из источников ПБ. В моём сетевом ПЛ соединены и трансформированы как минимум две квазитюненовские модели – урбоцентрическая (вокруг центров городов) и натуроцентрическая (вокруг ядер природных заповедников). Присутствие в геноме ПБ бессмертных тюненовских генов внушает надежду, что и моя модель будет такой же живучей, продуктивной и многоаспектной.

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 12 марта 2020 г.

13. Поляризованная биосфера и город будущего

Папка с таким названием была в моём домашнем архиве и с ним в феврале 2020 г. отправилась на хранение в библиотеку МГУ. Вы будете смеяться, но я в самом деле ещё в 1970 г. считал себя способным написать книгу с таким заглавием. Я тогда был сторонником гигантских городов-зданий, похожих на горы и корабли, с растительностью на крышах и террасах. Они могли помещаться и в океане, похожие на лайнеры и в виде плавучих островов […].
В конце 40-х годов, будучи подростком, я мечтал: для ликвидации жилищного кризиса в Москве хорошо бы построить один гигантский дом на миллион жителей, в стиле сталинских высоток, в том числе так и не построенного Дворца Советов, расчленённый и многобашенный, на Сукином болоте. (Правая сторона Волгоградского проспекта, не доезжая до станции Текстильщики – там разместили Автозавод имени Ленинского комсомола (АЗЛК), ныне Renault).
Новую пищу для фантазии дало мне знакомство с проектом Паоло Солери в журнале «Америка». Интересный проект был описан в журнале «Наука и жизнь». Затем у меня появилась и книга Мишеля Рагона «Города будущего» […]. На первом чертеже моей ПБ города будущего присутствовали. 19 января 1971 г. в Московском филиале Географического общества (МФГО) состоялся мой доклад «Поляризованная биосфера и город будущего». В помещении МФГО шёл ремонт, и домоуправление предоставило нам в том же дворе какой-то зал, похожий на клуб, но не отапливавшийся. Народу набилось полно; стояли и у стен, в зимних пальто и шапках. На сцене висел гигантский чертёж на четырёх склеенных листах ватмана. Для переноски таких картоидов я использовал длинный цинковый тубус. С такой трубой меня сегодня не пустили бы ни в университет, ни в метро, ни в самолёт. Где теперь этот картоид, где этот тубус? Две жены, три переезда на новые квартиры…
На огромном чертеже были изображены шесть стадий развития человеческих поселений (human settlements) на Земле. Города средней стадии были похожи на парусные корабли с мачтами. На шестой стадии это был один космический корабль, в который люди превратили всю планету. Они уничтожили биосферу, сделали непригодной для жизни естественную атмосферу Земли, выработали и выбросили в космос большую часть её массы, но припеваючи жили в этом гигантском доме – люди живые, из костей и мяса, – и размножались прежним способом… Экстраполяция существующих тенденций приводит к абсурду, но это – закономерный приём, побуждающий к размышлениям.
Объёмно-пространственная линия ПБ не угасла, а преобразовалась в новую концепцию: «Урбанизация аналогична эволюции растительного покрова». Небоскрёбы растут вверх, соединяются мостами, ветвятся, а их корни срастаются через подземные коммуникации. Изображающий это профильный чертёж сохранился и надёжно опубликован в сборнике «Поляризованная биосфера» ([…], рис. … на с. …). Такую тенденцию развития небоскрёбов я уже в натуре видел в Куала-Лумпуре, Гонконге, Макао.
И опять возвращаемся к детским мечтам. Я лежу на одеяле под деревом и смотрю на небо сквозь крону. Мне представляется, что дерево – это город, по его ветвям мчатся поезда-лифты, в стволах и плодах живут люди, как в многоэтажных зданиях. Дома подвешены в воздухе к транспортным каркасам, как к ветвям дерева? А почему бы нет? Техника это позволяет, а «Морфологическая эволюция транспортных сетей», открытая С.А. Тарховым […], предсказывает определённо.
Как видите, мои представления о ПБ были сначала не только плоскостными (двумерными), но и объёмными (трёхмерными), а для изображения применялся и вид сбоку – разрез, профиль. Мои чертежи – не только картоиды, но и профильоиды. Прошу обратить внимание на последний термин.

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 9 марта 2020 г.

14. С Тюненом и Циолковским
выходим в космос

Жизнь в квартире на верхних этажах километрового небоскрёба, с полной изоляцией от внешней, естественной атмосферы, уже похожа на жизнь в космосе. В случае дальнейшего роста численности людей расселение в летающих городах-спутниках на орбите вполне реально – оно аналогично строительству городов на худших землях. При расселении людей вне Земли прародительская планета становится музеем-заповедником Родины человечества […], местом экскурсий и рекреации, что давно предусмотрено писателями-фантастами.
В специализации концентрических орбитальных колец может возродиться в своём простейшем виде тюненовская схема. В некоторых моих статьях рассматриваются орбитальные кольца Тюнена – Циолковского; геоцентрические зоны сравниваются с урбоцентрическими. Изображавший это цветной картоид на ватмане вероятно утрачен, но мелкий рисунок опубликован [. ]. Увеличить его можно, но раскрасить как следует уже некому.
Многим российским мыслителям, не преуспевавшим на государственной службе или в коммерции и порою заметно беспомощным в повседневном быту, была неслучайно присуща тяга к глобальным и космическим прожектам. Русский космизм – компенсация российского убожества. К какому жанру отнести мои сочинения? По лестному для меня мнению Владимира Каганского – к линии Докучаева и Вернадского, а не, скажем, Фёдорова – Циолковского или Чижевского – Гумилёва. Моё скептическое отношение к паранаучным мыслителям известно, но ведь и сам я, наверно, впадал в фантазии, неприемлемые для строгих блюстителей науки.

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 3 и 17 марта 2020 г.

15. Поляризованная биосфера
в научно-популярных журналах

Моя ПБ получила широкую известность в узком кругу профессиональных географов благодаря публикациям в научных журналах и сборниках […], но изначально она предназначалась для научно-популярного журнала. Когда в конце фвраля 1970 г. я, стоя на лыжах в Лосином Острове, испытал это озарение, я мечтал украсить обложку журнала «Знание – сила». Его тираж в том году был 600 тыс. Это невероятно много по нынешним меркам, но по тогдашним – не рекорд: у журнала «Наука и жизнь» было 3 млн.
Эти журналы, так же, как «Огонёк», «Химия и жизнь», «Работница» и многие другие, лежали на столах в парикмахерских, где люди ожидали своей очереди. С тех пор парикмахерских стало в десятки раз больше, но тиражи журналов уменьшились в сотни раз.
С «Наукой и жизнью» у меня не было никаких связей и знакомств, да и географией там не пахло, а в «Знание – сила» с коллегами-географами работала Татьяна Петровна Чеховская (1930 – 1994). Но публикация в её журнале с первого наскока мне не удалась.
«ПБ» в журнале «Знание – сила» всё же появилась, впервые – в 1973 г., но не в моей статье, а в интервью Т.А. Чеховской с А.Д. Армандом «География: Три парадокса нынешнего дня», тираж 500 000 […]. Там уже был и переделанный художниками мой главный картоид, а описанию моей модели уделено 1,5 тыс. знаков. Эта часть текста, вложенная в уста А.Д. Арманда, была целиком написана мною по его просьбе. Ну, хоть так…
Зимой 1973/74 гг. я приготовил прекрасный текст с картоидами, с полным макетом их расположения, с надписями, вставленными в рисунки, на листах формата А-4 и А-3, с множеством пояснений для редакторов, и отнёс в офис журнала «Знание – сила», который тогда помещался во 2-м Волконском пер., отходившем от Екатерининского бульвара. Но моего статуса, имени и личных связей для немедленного и почтительного рассмотрения моего произведения было ещё недостаточно. Т.А. Чеховская общалась со мной вяло и уклончиво, так что это дело затянула, и мой шедевр потерялся (вероятно, с переездом журнала на Кожевническую наб.).
Первая полная публикация моей статьи «Поляризованная биосфера» в научно-популярном издании состоялась в 1975 г. […]. Это был родной для меня ежегодник «Земля и люди», возникший в Географгизе в 1957 г., ещё при мне. Впервые был опубликован цветной рисунок, который меня вполне устраивал. В наши дни я его отсканировал, и он теперь живёт в Интернете (см. выше, в начале этой публикации на «Проза.ру»).
Публикации в научно-популярных журналах ценны для меня не столько тиражами и слабыми надеждами на более широкий круг понимающих читателей, сколько возможностями многокрасочной печати, от отсутствия которой мои научные сочинения очень страдают, а моя старая тема «Районирование и качественный фон» вообще погибла.
Осенью 1981 г. одна студентка-вечерница, слушавшая на Геофаке МГУ мои лекции о науке, сказала, что у неё есть связи в журнале «Юный натуралист». Я обрадовался и написал на тему ПБ статью «Где жить медведям?» Мой ответ был простой: «В медвежьих углах!». Так отныне назывались точки стыка трёх административных регионов. Старое выражение у меня стало научным термином (это не шутка!). В.Л. Каганский опубликовал его как термин значительно позже и тоже считает себя его автором.
С наличием натуральных медведей в административно-территориальных медвежьих углах мне и Володе Каганскому довелось соприкоснуться на практике, в первый раз – в 1997 г. в охотничьем хозяйстве на стыке областей Московской, Калининской и Ярославской. В 2014 г. В.К. в пяти метрах от себя увидел медведицу с медвежатами – недалеко от стыка областей Рязанской и Нижегородской и Республики Мордовии.
Специально для юных читателей я нарисовал новый, упрощённый вариант базисного чертежа ПЛ. Урбоцентрические розетки были не угловатыми, а округлыми, похожими на цветы. Статью девушка отнесла в редакцию журнала, но никакого ответа оттуда я не получил. Вероятно, её сразу выбросили в мусорную корзину. Фрагмент уникального рисунка в виде одного трансляционного элемента в черновом виде в моём архиве сохранился, но на восстановление всего изображения у меня уже нет сил.
Вторым научно-популярным журналом, опубликовавшим мою ПБ, тоже в многокрасочном виде, стал эстонский «Eesti loodus» («Природа Эстонии») в 1982 г. У меня в Эстонии опубликовано десятка полтора статей, половина на русском, половина на эстонском языке. А кто-то из профессоров, выгонявших меня из МГУ в 1984 г., даже сказал: «В Эстонии он много печатается, ну, пусть туда и едет». В позднесоветское время страны Балтии заменяли нам зарубежную Европу. В Литве, Латвии и Эстонии были напечатаны мои первые публицистические статьи. В эстонской Википедии есть статья обо мне.
В последней четверти XX в. я уже сам некоторое время подвизался в качестве внештатного корреспондента журнала «Знание – сила». Меня два раза посылали в командировки на конференции с экскурсиями – на Кавказ и в Карпаты. Это стало возможным потому, что там работала Галина Генриховна Шевелёва (1931 – 2005) – однокурсница моего друга Юлия Григорьевича Липеца (1931 – 2006). С его подачи Шевелёва меня полюбила, а через неё и редактор Ирина Прусс. Благодаря им всем моя статья о ПБ наконец-то была опубликована в «Знание – сила», в 1992 г., через 20 лет после первой попытки!
Публикация 1992 г. оказалась бледной в прямом и переносном смысле слова: рисунок мелкий и тусклый, а текст пронизан оговорками и сомнениями, и заглавие унылое «Похороненная утопия или сбывшийся прогноз?» […]. Кто-то даже упрекнул меня, что я от своего проекта отрёкся. Я не отрёкся, но сомнений стало больше. Мир неузнаваемо изменился за 20 лет. Оптимистический футуризм был теперь не в моде. СССР только что скончался, и тираж был по советским меркам уже крохотным, но по постсоветским – ещё немалым: 20 000 экз.
В XXI в. новым «нашим человеком» в журнале «Знание – сила» стала Ольга Балла (Гертман). Она представляет там «гуманитарную и теоретическую географию». Благодаря ей в этот журнал с блеском вошли Д.Н. Замятин, В.Л. Каганский, В.А. Шупер, да и у меня взяли хорошее интервью при участии А.Е. Левинтова […], но когда Ольга попыталась опубликовать мою статью о сезонных ритмах […], ей в этом было отказано. Огромные, красивые чертежи, впоследствии демонстрировавшиеся даже на выставке «Метагеография» в Третьяковской галерее (2016 – 2017) впечатления не произвели. Начальство сказало: «Это чёрт-те что, публиковать нельзя». Так мой любовный роман с журналом «Знание – сила» закончился.

16. Поляризованная биосфера
и мировая наука

Моя ПБ в мировую англоязычную науку не вписана, она «за бугром» неизвестна, как неизвестна и вся моя «теоретическая география». В советское время несколько моих статей было переведено и напечатано в США в журнале «Soviet Geography», но ПБ среди них нет. Важнейшие особенности российского культурного ландшафта, на которых основаны мои проекты (анизотропность пространства, экологический потенциал административных границ и др.) также в зарубежной науке не отражены. И, наконец, я занимаюсь вещественным ландшафтом, а не его образами и интерпретациями. Я – наивный реалист и троглодит позитивизма. но это вроде бы вышло из мировой моды.
Мои построения и в отечественную большую науку не включены. Если в связи с ПЛ я занимался географическими проблемами рекреации и туризма, то не мог не иметь своего мнения о том, что такое отдых, путешествия, образ жизни, здоровье и т.п. У меня много понятий, постулатов, гипотез, выходящих за рамки географических наук и относящихся, например, к социологии, психологии, медицине, но они не известны специалистам этих наук: этические фильтры, инклюзивная рекреация и др. Я описал и назвал около сотни (!) ролей в неформальном досуговом коллективе, каковым является группа самодеятельных туристов или просто молодёжь на вечеринке, показал, как они совмещаются в одном человеке […]. По моим наблюдениям, главными опорами разновозрастного коллектива являются связи (симпатии, отношения) не «горизонтальные» и «вертикальные», а «диагональные» […]. Мои этические стадии отношения к окружающей среде […] оказались аналогичными стадиям развития личности по Сёрену Кьёркегору, но они же придуманы до того, как я узнал об этом философе. Я сам не могу решить, где я выступаю как изобретатель велосипедов, а где в самом деле открыл что-то новое.
Моя теоретическая и концептуально-конструктивная география требует сочетания квазиматематического подхода с каким-то ему противоположным художественным воображением. Я сам своего метода мышления объяснить и оценить не могу, и мне его некому передать. У меня есть один яркий последователь, В.Л. Каганский, он развивает некоторые мои направления, но не все же; у него и своих много. Наверно, мне надо было иметь свою лабораторию или мастерскую и в ней выращивать учеников и последователей. Но я не педагог, я не способен иметь подчинённых и обязательных помощников; не могу доминировать даже в малой группе. Я одинокий маргинал на обочине сообщества научных работников и преподавателей вузов. Хотелось бы надеяться, что когда-нибудь явится исследователь, который прочитает все мои сочинения и откроет меня заново, а может быть и диссертацию обо мне напишет.
Не хочется думать, что я всю жизнь кого-то убеждал и добивался признания. Я – пацифист, и мне неприятно, что важнейшие слова русского языка, описывающие умственную деятельность, так тесно связаны с войной, с убийствами людей. Убеждать значит приносить беду. Добиваться значит добивать себя. Я свои идеи не продаю и не проталкиваю, а только выставляю на обозрение. Но в мире жестокой конкуренции такая позиция оказывается слабой и нежизнеспособной.
Допустим маловероятное: что ПБ не канет в Лету, что она получит «дальнейшее развитие». Но и этот путь чреват неприятностями. Концепции и учения, подхваченные и развивающиеся учениками и последователями, нередко, если не как правило, превращаются в нечто такое, от чего основатели учения перевернулись бы в гробу. Обещаю, что я переворачиваться в гробу не буду, но не только потому, что меня сожгут в крематории. Если мы надеемся, что ПБ не будет забыта, что она будет кем-то развиваться, то значит, мы готовы к её самым немыслимым и ужасным толкованиям, превращениям и извращениям.
В указателе к моей монографии «Территориальные ареалы и сети» […] около тысячи терминов. В двух других книгах той же серии указателей нет, но если бы они были, то, значит, ещё несколько сотен; итого не менее двух тысяч. Это солидная основа для энциклопедического словаря. Проект краткого иллюстрированного словаря я составил и опубликовал в Интернете с пробным куском, около 75 терминов […]. По каждому понятию можно написать курсовую и дипломную работу, большую научную статью и даже монографию. И каждая деталь моих чертежей – картоидов, каждый штрих и изгиб линии – это тоже вопрос и предмет дискуссий, проблема и вызов для научной мысли. Вот это было бы настоящим развитием моих моделей.

17. Стандарты научных работ
и Интернет

Мои работы не являются научными по современным стандартам. О том, что такое настоящая наука, я писал много и моральную поддержку от виднейших учёных получил […], даже лекции по науковедению читал, но они, вероятно, устарели. О том, что считается наукой в России в наши дни, я рассуждать не берусь. (Безнадёжно отстал от жизни, наверно). Мои сочинения не являются результатом исследований. Об этом я написал во введении в книге «Поляризованная биосфера» ([…], с. 11). Мои статьи не соответствуют современным стандартам ни по структуре, ни по цитированию, ни по составу текста. Они могут быть признаны сплошным плагиатом, потому что каждое новое сочинение является развитием предыдущих, начиная с курсовой работы на втором курсе, с использованием прежних слов и выражений.
На стандарты ВАКа мне наплевать и публикации в «рецензируемых» журналах мне уже не нужны; они необходимы действующим научным работникам и преподавателям вузов, чтобы не быть уволенными и не лишиться своей жалкой зарплаты, из которой они должны иногда даже платить за публикации. (Для аспирантов и прочих соискателей такие платежи, наверное, норма). Мне никакие журналы не нужны, потому что есть Интернет. Я всё вываливаю на порталы «Academia.edu» и «Проза.ру». Первый портал кажется престижным, а второй – графоманская свалка, куда учёные обычно не заглядывают, но вы не стесняйтесь, не брезгуйте; наберите рядом с моими ФИО любое ключевое слово, даже неприличное, и самые яркие мои сочинения получите.
ПБ в Интернете присутствует, нередко без упоминания об авторе, без указания источников, но почти все мои картоиды там имеются.. Проблема только с Википедией. Там есть статья «ПБ», но меня она совершенно не устраивает. Я попытался вставить свою статью «ПЛ» из книги «Социально-экономическая география: понятия и термины» ([…], с. 178 – 180), но википедисты её отвергли. И, главное, не дали вставить чертёж. А статьи «Картоиды» в Википедии до сих пор нет, хотя о самих картоидах там уже сказано много. Я не претендую на звание «основоположника» и не выступаю за всю теоретическую географию, но я прошу почтеннейшую публику: пожалуйста, вставьте в Википедию две статьи: «Поляризованная биосфера» и «Картоиды географические» по возможности в моей версии, не позволяйте неизвестным редакторам их искажать. За статью обо мне в Википедии можно пока не беспокоиться, я сам её хорошо поддерживаю, она вроде бы никого не задевает, потому что в ней нет рассуждений и оценок, а только факты и библиография.

Если мои работы в мировую науку не вписаны и отечественным стандартам не соответствуют, то что же я создал и кем должен себя считать? Я – автор некоторых текстов на русском языке и некоторых чертежей – вербализованных изображений, с этими текстами тесно связанных. По-видимому, я – какое-то уникальное явление среди бывших советских научных работников, а мои творения – этнографический феномен умирающей русской культуры.
В заключение посмотрим ещё раз на базисный чертёж сетевого ПЛ, самый сложный и красивый из моих картоидов. Даже если совсем не понимать его смысла, он запоминается как прекрасный геометрический орнамент. Если бы у меня был свой дом, я бы вымостил там пол такой плиткой. Мостить было бы нетрудно, потому что этот орнамент – калейдоскопический. Он весь состоит из одного маленького трансляционного элемента ([…], рис. 7 на с. 194), расположенного много раз и под разными углами, т.е. изготовить пришлось бы только один сорт плиток. Изменяя контуры и цвет, можно создавать новые версии. Возможно, кто-нибудь займётся изготовлением таких мозаик и запатентует это дело, а я, никак не закреплявший свои права, буду благополучно забыт, как и большинство настоящих творцов.

Абелев Г.И. Некролог или диагноз? (Послесловие к статье Б. Родомана) // Здравый смысл. Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов. 1999, № 4 (12), с. 38 – 39.
Беседа на высоте птичьего полёта [интервью с Б.Б. Родоманом]. Беседовали Александр Левинтов и Ольга Балла. Предисловие – Александр Левинтов. – Знание – сила, 2011, № 2, с. 61 – 66.
Борейко В.Е. Дикая природа: любите или не приближайтесь // Новый мир, 2002, № 7.
Вучик В.Р. Транспорт в городах, удобных для жизни. – М.: Изд. дом «Территория будущего», 2011. – 576 с.
География: три парадокса нынешнего дня. Кандидат географических наук А.Д. Арманд беседует с нашим корреспондентом Т. Чеховской // Знание – сила, 1973, № 10, с. 12.
Гольц Г.А. Транспорт и расселение. – М.: Наука, 1981. – 248 с.
Каганский В.Л. Природно-государственный ландшафт Северной Евразии: теоретическая география // Социально-экономическая география: традиции и современность. – М. – Смоленск: Ойкумена, 2009.
Каганский В.Л. Внутренняя периферия – новая растущая зона культурного ландшафта России // Изв. РАН, сер. геогр., 2012, № 6.
Перельман А.И. Геохимия ландшафта. – М.: Географгиз, 1961. – 392 с.
Рагон М. Города будущего. – М.: Мир, 1969. – 296 с.
Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера // Земля и люди. 1975. Попул. геогр. ежегодник. – М.: Мысль, 1975, с. 285 – 289.
Родоман Б.Б. Похороненная утопия или оправдавшийся прогноз? // Знание – сила, 1992, № 5 – 7, с. 8 – 14.
Родоман Б.Б. Наука как нравственно-психологический феномен // Здравый смысл. Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов. 1999, № 3 (11), с. 45 – 53; № 4 (12), с. 29 – 37.
Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999. – 256 с.
Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002. – 336 с.
Родоман Б.Б. Башкирия: начало пути // Отечественные записки, 2003, № 3 (12), с. 438 – 444.
Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004. – 184 с.
Родоман Б.Б. Российский ландшафт против волюнтаризма власти // Отечественные записки, 2005, № 4 (25), с. 330 – 340.
Родоман Б.Б. Досуг вне государства: самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005, № 6 (27), с. 206 – 213.
Родоман Б.Б. Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. – М.: Ин-т по связям с общественностью, 7 дек. 2005 http://www.rpri.ru/materials/robykanov.htm То же на «Проза.ру» (но без шрифтовых выделений) 10 декабря 2016 г. и в «Academia.edu» 21 мая 2020 г.
Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сборник трудов. – Смоленск: Ойкумена, 2007. – 368 с.
Родоман Б. Б. Автомобильный тупик России и мира. – Текст лекции, прочитанной 13 дек. 2007 г. в рамках проекта «Публичные лекции “Полит.ру”» http://www.polit.ru/lectures/2008/01/10/transport.html
Родоман Б.Б. Российская внутренняя периферия: взгляд в разных приближениях, на разных уровнях // Российская глубинка – модели и методы изучения. – М.: Ин-т географии РАН; Эслан, 2012, с. 41 – 48; есть эл. версия.
Родоман Б.Б. Сезонные ритмы в моей жизни // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 11 – 34.
Родоман Б.Б. Сохраним русскую деревню! (Хотя бы в качестве музея-заповедника) // Пути России. Альтернативы общественного развития. 2.0 / Сб. статей. – М.: НЛО, 2015. Т. ХХ, с. 389 – 396.
Родоман Б.Б. Экологическая специализация – желательное будущее для большей части России // Изв. РАН, сер. геогр., 2016, № 4, с. 140 – 147.
Родоман Б.Б. Районирование как обладание пространством // Региональные исследования, 2017, № 3 (57), с. 4 – 12.
Родоман Б.Б. Основные понятия теоретической географии и районистики. Краткий иллюстрированный энциклопедический словарь [пробные статьи, без рисунков] //Academia.edu и Проза.ру, 9 дек. 2017.
Солнцев Н.А. (ред.) и др. Морфологическая структура географического ландшафта. – М.: МГУ, 1962. – 56 с.
Социально-экономическая география: понятия и термины. Словарь-справочник. Отв. ред. А.П. Горкин. Смоленск: Ойкумена, 2013. – 328 с.
Тархов С.А. Эволюционная морфология транспортных сетей: методы анализа топологических закономерностей. – М.: ИГАН, 1989. – 221 с.
Rodoman B. Polariseeritud maastik // Eesti loodus, 1982, No. 2, lk. 66 – 71; No. 3, lk. 130 – 135.
Stewart J.R. Marine Ecumenopolis // Ekistics, Vol. 29, No. 175, June 1970, p. 399 – 418.

В квадратные скобки будут вставлены цифры, отсылающие к библиографическому списку.

Подготовлено для предварительной публикации на «Проза.ру» 26 января, 6 и 16 февраля, 3, 6, 8, 9, 11, 12, 17, 18 и 22 марта, 11 и 15 мая, 12, 15, 16 и 19 июня 2020 г.

(Тезисы доклада для той же отменённой конференции)

всё на контрастах: справа – помойка,
слева – французский ухоженный сад,
чуть впереди – всетаджикская стройка,
каждый своей резервации рад

всюду симметрия, яны и ини,
зелень – зелёная, жопы – в дерьме,
и небеса рафаэлевски сини,
юнга на мачте и зюйд на корме

мир гармоничен: кругом завитушки,
их арабесками также зовут,
манят на лоно эко-хохотушки,
тянет графиню бегущую пруд

благопристойно, красиво, пристойно,
и павиан с бабуином в ладах,
я созерцаю ландшафты запойно
и восклицаю с отточием «ах. »

Источник статьи: http://proza.ru/2018/11/22/1613