Яблоко от яблони, или Невыученный урок
Сильный дождь. Глэм, или же тогда Себастьян, роняет горячие слезы, но идет стойко и уверенно все дальше и дальше от родительского дома, стараясь не слушать крики отца со входа в поместье. – Не могу поверить, Себастьян! Жалкий ты недоношенный червяк! Я не могу поверить, что вместо семьи ты выбрал хлам! Убирайся прочь, жалкое ничтожество! Это больше не твой дом! А ты больше не мой сын! Потому что ты выбрал хлам! Глэму так и хочется остановиться, развернуться и ответить: «Семья? Да что ты знаешь о семье?! Где та семья, что нужна любому подростку вроде меня?!» Но вместо этого, он лишь молча сжимает в руках футляр со скрипкой и идет прочь, куда глядят его усталые, но довольные глаза. Наконец-то теперь его не будет мучать чувство, что его умение играть на гитаре однажды расскроется. Паренёк чувствовал себя все эти годы птицей в золотой клетке, которой крепко связали крылья и запретили хоть раз попробовать взлететь. Но сейчас, эта клетка наконец-то разбилась о землю, а все туго затянутые верёвки лопнули. Теперь Глэм был на свободе и мог наконец-то распахнуть свои крылья и взлететь. И он полетел. Навстречу своей судьбе, карьере и мечте, путь к которой был закрыт плотным слоем облаков, золотых решёток и цепей. В ту ночь, Глэм пообещал сам себе, что если у него когда-нибудь будут дети, то он обязательно станет для них самым лучшим и любящим отцом, которого они будут искренне любить.
Глэм отшатнулся от резких воспоминаний, и, дрожа, поднял рукав рубашки своей правой руки. Все предплечье мужчины было покрыло белыми шрамами и рубцами, которые так и не смогли зажить и пройти спустя столько лет. В памяти навсегда отложится звук того, как деревянная линейка отца беспощадно ударялась об его руку за любую провинность или неправильный взгляд. Мужчина долго смотрел на руку, сдерживая слезы, которые он так давно держал в себе. Глэм не делился этой историей даже с Вики, хоть он ей и клялся, что между ними не будет никаких тайн. – Яблоко от яблони недалеко падает. – шёпотом произнёс Глэм, пряча руку в рукав рубашки. Тем временем, Ди отложил старую, потрёпанную жизнью, гитару в сторону, понимая, что у него все равно ничего не получится. Видимо, он все-таки не был наделён музыкальными способностями, в отличии от брата или отца. Похоже, ему еще хоть что-то досталось от мамы, кроме этих противных веснушек по всему лицу, от которых невозможно было избавиться. По лестнице, в комнату старшего сына, стали раздаваться тяжелые уставшие шаги. А затем, в его дверь постучали. – О, Хэви, ты научился стучаться, как мило, – съязвил Ди, не догадываясь, что его на этот раз решил посетить не приставучий младший брат, а кто-то другой. – М, нет, не угадал. Можно войти, Ди? – раздался за дверью спокойный голос отца. – П-папа?! – старший, аж подпрыгнул от неожиданности. Вот так сюрприз, к нему пришел сам отец. Обычно, только к Глэму должны были все приходить, но никак не наоборот. Видимо, Ди либо очень сильно провинился, либо наоборот, заставил собой гордиться из-за того или иного действия. – Да, это я. Так все же, я могу войти? – еще раз спросил Глэм. От его спокойного и невозмутимого голоса, у Ди невольно пробежались мурашки по спине, но ответить все же стоило. – Да, конечно, – спокойно, пусть и немного взволновано ответил Ди. Дверь открылась и в комнату сына осторожно прошел Глэм. Выглядел отец семейства не как обычно. Яркой улыбки на его лице не было да и сам он выглядел довольно подавлено. – Решил еще раз со мной поговорить про мои способности? – с небольшой долей сарказма выразился Ди, садясь на кровать. Все же видеть отца в таком состоянии было для него в новинку. – Нет, я пришел поговорить с тобой об одной запретной теме в нашем доме. Ты же знаешь запретные темы? – осторожно спросил Глэм, аккуратно садясь рядом с сыном. – Д-да. Конечно знаю. У нас есть всего три запретные темы: Первое, прошлое мамы, второе, просить тебя играть на скрипке. И. так же запрещено спрашивать о твоем прошлом и твоих родителях. – Все верно, Ди. Именно о последней теме мы сегодня с тобой немного поговорим. Ты же не возражаешь? – спросил Глэм, кладя руку на плечо мальчика. Ди положительно кивнул головой и Глэм вздохнул и начал свой рассказ: – Мой отец всегда хотел, чтобы я стал его точной и идеальной копией. Он хотел вырастить из меня профессионального музыканта и скрипача, поэтому с трех лет я уже держал в руках смычок и скрипку. Он был всегда ко мне строг и он хотел от меня лишь одно — чтобы я был идеален во всем. За любую провинность у меня было одно и тоже наказание — он нещадно бил меня по руке линейкой. Я бы мог стать точной копией своего отца, если бы однажды в моей жизни не появился Чес. – Что? Дядя Чес? – удивлённо спросил Ди, распахивая глаза от удивления. Как мог этот странный мужчина, который всем своим видом напоминал Хиппи спасти его отца от родителя тирана? – Именно, Ди. Только лишь благодаря Чесу я стал музыкантом и гитаристом. У меня нашлись силы сказать отцу «нет» и развернуться, забыв про свой дом раз и навсегда. Пусть мой папа и говорил, что я выбрал хлам, но я считаю, что я выбрал совершенно иное. Я выбрал семью, настоящую семью, которой никогда не было и не станет у моего отца. Я не рассказывал о своем прошлом никому, даже твоей маме. Но, как я говорил ранее, сегодня особенный день и ты должен был узнать мою историю. Я не хотел сегодня так срываться на тебя, Ди. Неудачи бывают у всех, ибо люди не способны быть идеальными во всем. Мне очень жаль, что своими словами я, скорее всего, погубил твою способность играть на гитаре. Я клялся себе, что не возьму ни одного качества от своего отца, но видимо, я все же что-то да унаследовал от него из-за чего мне страшно и по сей день. Ты сможешь меня простить и дать мне шанс научить тебя играть на гитаре еще раз, Ди? – спросил с надеждой в голосе Глэм. Парнишка усмехнулся и кивнув, прижался к отцу, зажмуривая глаза. Ди точно не помнил, когда в последний раз так обнимал Глэма, но от этого у него на душе становилось тепло и спокойно. На этот раз, Глэм дал себе новое обещание. Он будет любить своих сыновей любыми всегда, чтобы не случилось и чтобы они не выбрали в своей жизни. Пройдут года и перед Ди распахнутся двери той самой консерватории, в которую много лет назад поступил Глэм, будучи таким же умным и смелым парнишкой, как и его старший сын. Но Глэму будет все равно, какое место займет его сын среди поступающих, хоть второе, хоть тридцать второе. Он все равно будет очень горд им. Всегда.
Источник статьи: http://ficbook.net/readfic/9533406
Яблоко от яблони, или Невыученный урок
Сильный дождь. Глэм, или же тогда Себастьян, роняет горячие слезы, но идет стойко и уверенно все дальше и дальше от родительского дома, стараясь не слушать крики отца со входа в поместье. – Не могу поверить, Себастьян! Жалкий ты недоношенный червяк! Я не могу поверить, что вместо семьи ты выбрал хлам! Убирайся прочь, жалкое ничтожество! Это больше не твой дом! А ты больше не мой сын! Потому что ты выбрал хлам! Глэму так и хочется остановиться, развернуться и ответить: «Семья? Да что ты знаешь о семье?! Где та семья, что нужна любому подростку вроде меня?!» Но вместо этого, он лишь молча сжимает в руках футляр со скрипкой и идет прочь, куда глядят его усталые, но довольные глаза. Наконец-то теперь его не будет мучать чувство, что его умение играть на гитаре однажды расскроется. Паренёк чувствовал себя все эти годы птицей в золотой клетке, которой крепко связали крылья и запретили хоть раз попробовать взлететь. Но сейчас, эта клетка наконец-то разбилась о землю, а все туго затянутые верёвки лопнули. Теперь Глэм был на свободе и мог наконец-то распахнуть свои крылья и взлететь. И он полетел. Навстречу своей судьбе, карьере и мечте, путь к которой был закрыт плотным слоем облаков, золотых решёток и цепей. В ту ночь, Глэм пообещал сам себе, что если у него когда-нибудь будут дети, то он обязательно станет для них самым лучшим и любящим отцом, которого они будут искренне любить.
Глэм отшатнулся от резких воспоминаний, и, дрожа, поднял рукав рубашки своей правой руки. Все предплечье мужчины было покрыло белыми шрамами и рубцами, которые так и не смогли зажить и пройти спустя столько лет. В памяти навсегда отложится звук того, как деревянная линейка отца беспощадно ударялась об его руку за любую провинность или неправильный взгляд. Мужчина долго смотрел на руку, сдерживая слезы, которые он так давно держал в себе. Глэм не делился этой историей даже с Вики, хоть он ей и клялся, что между ними не будет никаких тайн. – Яблоко от яблони недалеко падает. – шёпотом произнёс Глэм, пряча руку в рукав рубашки. Тем временем, Ди отложил старую, потрёпанную жизнью, гитару в сторону, понимая, что у него все равно ничего не получится. Видимо, он все-таки не был наделён музыкальными способностями, в отличии от брата или отца. Похоже, ему еще хоть что-то досталось от мамы, кроме этих противных веснушек по всему лицу, от которых невозможно было избавиться. По лестнице, в комнату старшего сына, стали раздаваться тяжелые уставшие шаги. А затем, в его дверь постучали. – О, Хэви, ты научился стучаться, как мило, – съязвил Ди, не догадываясь, что его на этот раз решил посетить не приставучий младший брат, а кто-то другой. – М, нет, не угадал. Можно войти, Ди? – раздался за дверью спокойный голос отца. – П-папа?! – старший, аж подпрыгнул от неожиданности. Вот так сюрприз, к нему пришел сам отец. Обычно, только к Глэму должны были все приходить, но никак не наоборот. Видимо, Ди либо очень сильно провинился, либо наоборот, заставил собой гордиться из-за того или иного действия. – Да, это я. Так все же, я могу войти? – еще раз спросил Глэм. От его спокойного и невозмутимого голоса, у Ди невольно пробежались мурашки по спине, но ответить все же стоило. – Да, конечно, – спокойно, пусть и немного взволновано ответил Ди. Дверь открылась и в комнату сына осторожно прошел Глэм. Выглядел отец семейства не как обычно. Яркой улыбки на его лице не было да и сам он выглядел довольно подавлено. – Решил еще раз со мной поговорить про мои способности? – с небольшой долей сарказма выразился Ди, садясь на кровать. Все же видеть отца в таком состоянии было для него в новинку. – Нет, я пришел поговорить с тобой об одной запретной теме в нашем доме. Ты же знаешь запретные темы? – осторожно спросил Глэм, аккуратно садясь рядом с сыном. – Д-да. Конечно знаю. У нас есть всего три запретные темы: Первое, прошлое мамы, второе, просить тебя играть на скрипке. И. так же запрещено спрашивать о твоем прошлом и твоих родителях. – Все верно, Ди. Именно о последней теме мы сегодня с тобой немного поговорим. Ты же не возражаешь? – спросил Глэм, кладя руку на плечо мальчика. Ди положительно кивнул головой и Глэм вздохнул и начал свой рассказ: – Мой отец всегда хотел, чтобы я стал его точной и идеальной копией. Он хотел вырастить из меня профессионального музыканта и скрипача, поэтому с трех лет я уже держал в руках смычок и скрипку. Он был всегда ко мне строг и он хотел от меня лишь одно — чтобы я был идеален во всем. За любую провинность у меня было одно и тоже наказание — он нещадно бил меня по руке линейкой. Я бы мог стать точной копией своего отца, если бы однажды в моей жизни не появился Чес. – Что? Дядя Чес? – удивлённо спросил Ди, распахивая глаза от удивления. Как мог этот странный мужчина, который всем своим видом напоминал Хиппи спасти его отца от родителя тирана? – Именно, Ди. Только лишь благодаря Чесу я стал музыкантом и гитаристом. У меня нашлись силы сказать отцу «нет» и развернуться, забыв про свой дом раз и навсегда. Пусть мой папа и говорил, что я выбрал хлам, но я считаю, что я выбрал совершенно иное. Я выбрал семью, настоящую семью, которой никогда не было и не станет у моего отца. Я не рассказывал о своем прошлом никому, даже твоей маме. Но, как я говорил ранее, сегодня особенный день и ты должен был узнать мою историю. Я не хотел сегодня так срываться на тебя, Ди. Неудачи бывают у всех, ибо люди не способны быть идеальными во всем. Мне очень жаль, что своими словами я, скорее всего, погубил твою способность играть на гитаре. Я клялся себе, что не возьму ни одного качества от своего отца, но видимо, я все же что-то да унаследовал от него из-за чего мне страшно и по сей день. Ты сможешь меня простить и дать мне шанс научить тебя играть на гитаре еще раз, Ди? – спросил с надеждой в голосе Глэм. Парнишка усмехнулся и кивнув, прижался к отцу, зажмуривая глаза. Ди точно не помнил, когда в последний раз так обнимал Глэма, но от этого у него на душе становилось тепло и спокойно. На этот раз, Глэм дал себе новое обещание. Он будет любить своих сыновей любыми всегда, чтобы не случилось и чтобы они не выбрали в своей жизни. Пройдут года и перед Ди распахнутся двери той самой консерватории, в которую много лет назад поступил Глэм, будучи таким же умным и смелым парнишкой, как и его старший сын. Но Глэму будет все равно, какое место займет его сын среди поступающих, хоть второе, хоть тридцать второе. Он все равно будет очень горд им. Всегда.
Источник статьи: http://ficbook.net/readfic/9533406
Дикая Яблоня
Очередной срочный вызов, добровольная жертва и вот уже нет 27-летнего целителя Поттера, но где-то в ином месте к жизни возвращается 17-летний подросток Генри Принц.
Каталог: Северитус, другой мир, перемещение во времени.
Яблоня – дерево возрождения, используется в любовной и исцеляющей магии. Охранительница семейного очага. Яблоневые талисманы помогают в воспитании детей, в создании добрых доверительных отношений между членами семьи.
Пишу по своей же заявке, с другого акка.
Пролог
– Нет… – прошептала Лили, с ужасом смотря на колбу с зельем. Северус, повернувшись спиной к жене, стоял возле камина и смотрел на многочисленные колдографии, на которых он и Лили были запечатлены с Генри, их сыном. Точнее, не их. Не его. Он был не его. «Мерлин… Неужели это правда? Разве такое возможно? Почему это происходит именно со мной?» – Сев! – отчаянно позвала Лили, заставляя мужчину вздрогнуть и обернуться. Обернуться и встретить полные слез зеленые глаза. – Прости меня, Сев! Я… Я не знаю, как так вышло. Я… не изменяла тебе. Клянусь! Магией клянусь, Сев! – у Лили началась истерика. – Тише, я верю, – через силу выдавил Северус. – Верю. А как не верить, если легкая вспышка подтвердила правдивость её слов. Она не изменяла ему. По крайней мере, она этого не помнила. Поттер! Всегда он! Всегда портит ему жизнь! – Ублюдок! – рыкнул Снейп и ударил кулаком о стену, заставив несколько рамок на каминной полке с жалобным звоном завалиться вперед. – Я убью его. Пусть только попадется мне на глаза. И этот полубезумный взгляд, и эти яростные и душные потоки магии, что взметнулись вокруг фигуры мужчины, заставили Лили похолодеть от страха. Северус мог. Она точно знала. – Нет! – в панике бросила она и кинулась к мужу. – Не смей защищать его, Лил! – Да сдался он мне! Я за тебя боюсь, болван. Его только пальцем тронь, сразу в Азкабан упекут. А тут вообще к поцелую приговорят и разбираться не станут. Не смей, Сев! Слышишь? Плевать на себя, так меня пожалей. – Женщина сделала последний шаг, разделяющий их и, сцепив руки у мужа за спиной, спрятала лицо у того на груди. – Не поступай так со мной. Не бросай меня, прошу, – тихо, на грани слышимости. Северус с минуту стоял, смотря куда-то перед собой и слушая тихое бормотание жены, а потом тяжело вздохнул и притянул её к себе, уткнувшись носом в копну рыжих волос. Злость ушла. – Прости меня. Мерлин, как же стыдно. Прости меня, Сев. – Шшш, тише. Все будет хорошо. Ты не виновата, тебя не за что прощать. Ни мне, ни себе, ни кому бы то ни было. – Северус, я ведь не смогу… Зная, что он не твой… Как я. – И Лили заплакала с новой силой. – Все будет хорошо, помнишь? Я же обещал. Пусть он не мой сын, но ты все равно остаешься его матерью. Мне этого достаточно. Ты справишься. Мы справимся. Забудем этот день и этот чертов гобелен. Я буду растить его как своего. Хорошо? Только не плачь, Лили, милая. Снейп аккуратно отстранил жену, одной рукой чуть поддел её голову, другой вытер влажные дорожки слез и, склонившись, почти невесомо поцеловал. – Люблю тебя, – прошептал он. И Лили помимо воли, сквозь страх, стыд и слезы, улыбнулась. В груди зародилось тепло – Северус так редко баловал её такими признаниями. – Мерлин… Ты самый лучший. – Я знаю, – усмехнулся мужчина, что заставило бывшую Эванс задорно фыркнуть и вытереть покрасневшие глаза. Кажется, все постепенно приходило в норму. И никто из них не вспомнил о заглушающих чарах, и никто не заметил маленького мальчика за дверью. Восьмилетний Генри горько плакал, зажимая рот рукой, чтобы случайно не выдать себя. – Не мой сын. – Ублюдок! – Убью его! – Да дался он мне! – Не смогу… – Как своего… Хорошо? Только не плачь.
– Целитель Поттер, код – красный. Находясь на грани сна и яви, Гарри резко сел на кровати и попытался открыть слипающиеся глаза. Сколько прошло? Два часа? Три? Слишком мало для того, кто и так уже на пределе. – Целитель Поттер, код – красный. Потерев переносицу и проморгавшись, мужчина мельком взглянул на браслет – служебный связной артефакт, состоящий из деревянных плиточек с вырезанной руной на каждой – и устало вздохнул. Опять. Очередной срочный вызов, а значит ещё один неудавшийся выходной, ещё одна испорченная ночь. – Целитель Поттер, код – красный. И снова бесстрастный женский голос, и снова легкий разряд по левому запястью. – Да-да, уже иду, – хрипло буркнул Гарри и дотронулся до руны связи, давая понять, что сообщение услышано и он появится через пару минут. Махнув рукой, Поттер призвал маленький светящийся шарик и тут же зашипел, зажмурившись от слишком яркого света. Мысленно обругав себя за небрежность и убавив яркость до необходимого минимума, он, пошатываясь, побрел в ванную. Холодная вода помогла окончательно убрать муть перед глазами, а вот для того, чтобы избавиться от сонливости, слабости и давящей головной боли пришлось прибегнуть к зельям. К зельям настолько привычным, что они, подобно алкоголю, из несусветной гадости постепенно превратились в не такой уж и плохой напиток с привычным специфическим вкусом. Поставив последний пузырек в шкафчик над раковиной, Гарри закрыл его и встретился взглядом со своим отражением. Грязные спутанные волосы, опускающиеся чуть ниже плеч, слишком худое бледное лицо с трехдневной щетиной, тонкие бескровные губы и глаза – нереально яркие, насыщенно-зеленые и глубокие, словно омуты. Мужчина иронично усмехнулся и, отворачиваясь, покачал головой. «Не смей жалеть себя, Поттер. Сам виноват – сам этого хотел, сам позволил им слишком многое, сам загонял себя до такого состояния. В конце концов, работа – единственное, что ты умеешь, единственное, что делает тебя нужным.» Поправив синюю мантию, которую так и не успел снять после рабочего дня, и проверив наличие палочки в ножнах, Гарри бесшумно аппарировал. – Просссщайте, Хосссзяин. – Змея, все это время наблюдавшая за своим человеком, сползла с горячего камня и скользнула за приоткрытую дверь.
Источник статьи: http://ficbook.net/readfic/1812137/5031449
