Цитаты Маркиз де Сад
Право же, это сущий абсурд, когда сразу после того, как девочку отнимают от груди, она обязана превратиться в жертву родительской воли, чтобы оставаться таковой до самой смерти. В наш век, озабоченный правами человека и всяческими свободами, девушки не должны считаться рабынями своих семей, когда ясно, что родительская власть над ними весьма иллюзорна. И спросим же совета у Природы по этому поводу, и пусть послужат нам примером животные, чьи законы находятся в полном согласии с ней. Разве родительские обязанности у зверей распространяются сверх удовлетворения главных физических потребностей детенышей? Разве каждый зверь не располагает той же свободой, теми же правами, какими пользуются его родители? Заботятся ли о звереныше его родители, едва он научится ходить и самостоятельно кормиться? Да и сам детеныш —
считает ли он себя обязанным тем, кто дал ему жизнь? Нет, конечно. Но по какому праву на человеческих детей накладываются иные обязанности? И что, кроме отцовской жадности и честолюбия, лежит в основе этих обязанностей? Итак, я спрашиваю: справедливо ли юную девушку, начинающую чувствовать и размышлять, подвергать таким ограничениям? Не предрассудок ли самолично кует эти цепи? Есть ли что-нибудь нелепее, чем девушка пятнадцати-шестнадцати лет, вынужденная подавлять желания, которые сжигают ее? Она должна дожидаться в худших, чем адские, мучениях, пока родителям, виновным в ее несчастной юности, вздумается принести в жертву и ее зрелые годы — отдать дочь против ее воли нелюбимому или ненавистному супругу, руководствуясь своим вероломным корыстолюбием?
Поведение, предосудительное в глазах народа порабощенного, перестанет казаться таковым в глазах народа освобожденного.
Надеюсь, нашим законодателям достанет мудрости и осмотрительности не выпускать законов о жестоких расправах за безделицы, связанные исключительно с особенностями нашей телесной организации, ибо те, кто им привержен, виновны ничуть не более тех, кого природа сотворила уродливыми.
Удостоился звания содомита, так уж будь им до конца.
Люди, вкусившие свободу, станут мудрее, они тотчас ощутят, как несправедливо презирать тех, кто живет в согласии с требованиями природы.
Теизм ваш не раз содействовал преступлениям, предотвратить же не сумел ни одного.
Если преступление обладает утонченностью, присущей добродетели, то не выглядит ли оно порой даже высоким и, в какой-то степени, величественными, превосходя в привлекательности изнеженную и унылую добродетель?
Благотворитель вознегодует, если об оказанных им милостям не станет широко известно.
— Дарую вам помилование, — говорил Людовик XV, убившему человека ради забавы, и добавлял: — Однако равным образом я дарую его и тому, кто убьет вас.
Требовать от неодинаковых людей подчинения одинаковым законам — вопиющая несправедливость.
Это ново, потому что я представляю порок торжествующим, а добродетель — его жертвой, подверженной всем формам унижения и жестокости, но наделенной единственно чувствительной душой, чтобы противостоять этим опасностям.
Тирания и религиозные предрассудки были взращены в одной и той же колыбели, они в равной мере дети фанатизма, им равно служили и эти бесполезные создания, которые известны всем как священники, и монарх на троне: имея общую основу, они неизбежно будут защищать друг друга.
Прочтите книги о путешествиях — вы увидите там столько же богов, сколько стран, столько разных культов, сколько приходит в голову.
После смерти нет ничего. Это не пугает, а успокаивает.
Не только добродетель необходима природе и, наоборот, не только в преступлении она нуждается, но и утверждает себя в совершенном равновесии между тем и другим. В этом состоит ее бесконечная мудрость. Но можем ли мы быть виновны, добавляя то к одной, то к другой стороне, когда она сама располагает нас на своей шкале?
Не существует ни одного живущего человека, которому не захотелось бы сыграть деспота, если он обладает твердым характером.
Можно заменить кровати, столы и комоды, но только не идеи. Их потеря невосполнима.
Люди осуждают страсти, забывая, что философия зажигает свой факел от их огня.
Если действует материя, если Природа сама, за счет собственной энергии, способна создавать, производить, сохранять, поддерживать… то для чего искать какую-то постороннюю силу?
Источник
Цитаты Маркиза де Сада
Маркиз де Сад ( 1740 — 1814 ) — француз, писатель, политик, философ
Идея Бога — это единственное вранье, которого я не могу простить человечеству.
Бессердечность богатых узаконивает дурное поведение бедных.
Быть оклеветанным — это то испытание на чистоту, из которого добродетельный человек выходит незапятнанным.
Если Бог создал все, отсюда следует, что он также создал добро и зло, включая то, что считается греховной природой человека.
Если действует материя, если Природа сама, за счет собственной энергии, способна создавать, производить, сохранять, поддерживать… то для чего искать какую-то постороннюю силу?
Люди осуждают страсти, забывая, что философия зажигает свой факел от их огня.
Можно заменить кровати, столы и комоды, но только не идеи. Их потеря невосполнима.
Не только добродетель необходима природе и, наоборот, не только в преступлении она нуждается, но и утверждает себя в совершенном равновесии между тем и другим. В этом состоит ее бесконечная мудрость. Но можем ли мы быть виновны, добавляя то к одной, то к другой стороне, когда она сама располагает нас на своей шкале?
После смерти нет ничего. Это не пугает, а успокаивает.
Это ново, потому что я представляю порок торжествующим, а добродетель — его жертвой, подверженной всем формам унижения и жестокости, но наделенной единственно чувствительной душой, чтобы противостоять этим опасностям.
Каждый из нас представляет себе Рай как прекрасное общество, полное чудесной вседозволенности, абсолютно лишенное каких-либо запретов. Но никто не догадывается, что и в Раю могут быть свои жестокие правила.
Нет нравственности, нет морали. Есть лишь человеческая воля, готовая противопоставить свободу личности закону Божьему и человеческому.
Если невозможно заново создать розу, не остается ничего другого, как смешать ее с грязью и уничтожить!
Не может быть справедливым закон, который предписывает человеку, не имеющему ничего, уважать другого, у которого есть все.
Нет ничего опаснее отвергнутой женщины.
Я ценю наши отношения, потому что они основаны на чистейшем эгоизме, а такая связь длится вечно.
Основной принцип моей философии это презрение к общественному мнению. Ты представить себе не можешь, до какой степени мне наплевать на то, что обо мне говорят.
Человек может познать свою суть, лишь дойдя до последней черты. Для этого нам требуется все наше мужество — и только так мы учимся чему-то
Источник