Поэтические строки о Курске
Л. Боченков «Только Курск»
Города, города. Я в России
Повидал их немало в лицо,
Есть и больше они, и красивей,
Только Курск для меня, как кольцо.
Будто я обручился навеки
С речкой Сейм, с соловьями в лесу.
Знать, родное всегда в человеке
Заслоняет любую красу.
В. Еськов «Курские улицы»
В краю дорогом соловьином,
Где птицы щебечут в садах,
Божественный город взметнулся
На двух великанах- холмах.
Названия улиц простые,
Любимые сердцу славян,
А их имена вековые
Навеки в сердцах у курян.
Дорожная в город входила
Воротняя вход берегла,
Московская центр весь сплотила,
Гостиная кров дать могла
Народ жил спокойно на Мирной,
На Выгонной скот тихо пас,
А если война приходила,
Казацкая биться рвалась.
Закаты в дыму над Фабричной,
Весна по Заречной идет,
Заводы дымят над Кирпичной
, Веселая песни поет.
В. Золотарев «Гимн родной земле»
Чудесны ландшафтами курские дали –
Поля, перелески, холмы и луга! –
Они красотою великой рождали
Великих, чью славу проносят века.
Молился за нас Феодосий Печерский,
И – «Радость моя!» – восклицал Серафим,
Встречая людей, кто с открытой по-детски
Душою вставал перед ликом святым.
Хранятся духовников наших заветы
В сердцах православных,
И разве сердца
Людские не полнятся лирикой Фета,
Как полнятся светом зари небеса?!
Искусны куряне в искусствах всех видов,
И ныне недаром во множестве стран
Заслуженно чтимы Георгий Свиридов.
И Носов, и Клыков. – таланты курян.
А сколько рождала героев ты славных
Для битв за Отчизну, родная земля!
Доныне мне слышится плач Ярославны,
Когда выхожу я в родные поля.
Как больно. И все же готов облака я
Рассеять незыблемой верой своей:
Ты будешь в грядущем, земля дорогая,
Рождать красотою великих людей!
В. Коркина «Курские холмы»
Семь пятниц на неделе —
То вновь подъем, то спуск.
Люблю твои качели,
Веселый город Курск!
Ах, выдохи да вдохи
Межхолмий да холмов —
Поют века, эпохи
На тысячи ладов.
В сраженьях закаленный,
Врагов бросавший в дрожь,
Свободой окрылённый,
Ты, город мой , живешь!
Люблю твои качели
За вольный их размах,
За птичью легкость в теле,
За песню на губах!
Семь пятниц на неделе —
То вновь подъём, то спуск.
Качай свои качели,
Любимый город Курск!
В. Корнеев «Курск родной!»
Курск родной! Под вечер ветер нежно
крон коснется – и по листьям дрожь.
Ты и летом, и зимою снежной
для меня пленительно хорош.
Под твоей родительскою сенью
для меня начало всех начал.
Здесь закаты провожал над Сеймом,
зори здесь над Тускарью встречал.
Никуда от прошлого не деться.
Близок стал, как речка к берегам,
к улицам, где я в далеком детстве
утром соловьиным пробегал.
С добрым чувством день встречая новый,
кланяюсь знакомым по пути –
мне по Мирной, Золотой, Садовой
и легко, и радостно идти.
Дорог Курск мне строгий и веселый,
так светло слились в душе моей
долгий звонкий детский смех у школы,
благовест соборов и церквей.
Древний – никогда не будешь старым,
спину пред врагами ты не гнул,
предков в «Слове о полку» недаром
добрым словом автор помянул.
Вихрь веков над городом, над лугом.
И, спасая вновь свою страну,
Курская дуга разящим луком
в сердце вражье выпустит стрелу.
Имя, дав великому сраженью,
год от года для меня родней!
Ты – мое волненье, утешенье,
ты – любовь моя до края дней.
И сознанье в сердце буду греть я,
и гордиться перед всей страной,
что вошли в твое тысячелетье
и полвека, прожитые мной.
Вечером иду домой усталый,
а в глазах не гаснет ясный свет,
я ласкаю взглядом домик старый,
памятный, с послевоенных лет.
Солнце в Курске мне милей и ветер,
не страшны летящие года,
здесь когда-то девушку я встретил,
ту, с которой сердцем навсегда.
Ты мне дан! Что ни случись на свете,
родину не стану я менять –
так отца не выбирают дети,
так они не променяют мать.
Я тебе не раз в любви признался,
на высоком стоя берегу.
Я с тобой всю жизнь не расставался,
никогда расстаться не смогу!
Н. Корнеев «Курская земля»
В пожарах кочующих выгорев,
Траву расстилала, как шелк,
Родная земля, где за Игорем
В бессмертие полк его шел.
Земля, где поля береженые
Топтала в налетах орда.
Земля, где, Батыем сожженные,
На пепле росли города.
Судьба ей особая выдалась,
Когда через восемь веков
Дугой наша сила тут выгнулась,
Как лук-сагайдак, на врагов.
Лежать ли земле этой замерзши?
Развеялась горькая мгла.
И снова на спекшихся залежах
Пшеница, как солнце, взошла.
Земля знаменитая курская,
Где княжит весной соловей.
Слияние Сейма и Тускари,
Сияние вод и полей.
Л. Медведев «Из размышлений в г. Курске»
А предки многого не знали,
Крестились на церковный звон,
Но улицы именовали
Так, что в названьях был резон.
Московская вела в столицу,
Херсонская — на юг, в Херсон.
С годами улицы, как лица,
Меняли облик и фасон,
Но так же гнулись крутизной
Ямская с Белою горой.
На Глинище копали глину,
По выгонной гоняли скот,
А на Малиновой малину
Выращивали всякий год.
И пахло скошенной травой
Над Куром возле Луговой.
Названия, как всё, невечны.
Нас в росте город обгонял.
Он много приобрел, конечно,
Но жаль, что много потерял.
Теряем ведь не что-нибудь —
Своеобразие и суть.
Вкус исторических названий.
Холмов лобастых крутизну,
Рук человеческих созданий
Вневременную новизну,
Особенную нашу речь,
Достойную ученых мнений,
Нам полагается беречь
Для вслед идущих поколений.
Л. Шелест «Курск»
Старинный город, наш зеленый Курск!
Ты на плечах несешь тысячелетье.
Давно, давно живешь на белом свете.
Качается лесов твоих пурпур.
Да, осенью и Сейм течет спокойно
И отдыхают влажные сады.
А сколько видели? Какие злые войны!
Какое помнят зарево войны.
Еще ты помнишь лютые набеги,
Арканов свист в полыновых степях,
И половцы рвались, и печенеги,
А ты стоишь, незыблем на холмах.
Год сорок третий, снова, снова орды,
Немецких тигров ненасытный рев,
Пожарища, развалины, но гордо
Ты честь свою и славу уберег.
Теперь тебя узнать нельзя, мой город,
Ни стать твою, ни улицы твои.
А что ни город, говорят, то норов,
Но тут уже помогут соловьи.
Они поют росистыми ночами,
Без них, без курских, нам не обойтись,
Они и на рассвете нас встречают,
И вечером нам с ними по пути.
Дымят заводы, взят в тугие латы
Среди лесов черемуховых Сейм,
Закат пунцовой осени богатой,
А в небе крик, прощальный крик гусей.
В. Шеховцов «Курск литературный»
Сынами славится Россия.
А кто прославил курский край,
Мы б краеведов попросили
Ответ нам дать. Тома листай,
Чтоб выбрать самых именитых,
Раздвинув толщу многих лет.
Начало Курска — с этой битвы,
Руси принесшей много бед.
Князь курский Всеволод с дружиной
Пленён был в битве с Кончаком,
Заложником своих ошибок
Князь Игорь стал — итог таков.
Но еще раньше Феодосий
Сказал, как Нестор написал,
Что в Курске был годочков в осемь,
Где он и грамоту познал.
Но это — к слову. Обратимся
К тем, кто знаком и незнаком.
Перечисляя, извинимся,
Коли забыли вдруг о ком.
Сильвестр Медведев — просветитель
И «виршеписец», «бунтовщик»
В глазах Петра, Он был учитель
И правдолюб у мудрых книг.
Прославил край «Колумб российский»
Открытьем северных земель.
Григорий Шелихов из Рыльска
Аляску всю пройти сумел.
А Щепкин шел своей дорогой.
Игра актера — не пустяк!
Историк Жизнь — писатель строгий-
Все ставит на свои места.
Тут братьев Барсовых мы вспомним:
От них и драмтеатр пошел
Расти и развиваться полно.
Путь славный пройден хорошо.
И на писателей, поэтов
Богат наш край. Гордимся мы
И Богдановичем, и Фетом
Из той, недавней, старины.
Без хронологии отметим
Всех, знавших славу и успех.
Дал край родной возможность петь
Своих времен отметив бег.
Купчинский, Чемисов, Семенов,
Авдеева и Полевой.
Назвать отдельно, поименно,
Всех трудно. Пламенной душой
Радели Карпов, Иванилов
За курский край и весь народ,
Сатирик Михаил Любимов
Над горькой строчкой пролил пот.
Защитников своих устоев
Мы братьев Марковых найдем.
А слово. Слово много стоит,
Оно идет своим путем,
Своим подвластно пониманьем,
И чье правдивей — не понять.
А если слово вдруг обманет,
Мы знаем, на кого пенять.
Кто собирал фольклор, тот знает,
Что труден этот путь, велик.
Народа Лира, часто злая,
«Рубить» готова напрямик.
Но Кохановской удавалось
Найти заветные ключи:
Сердца людей вдруг открывались,
И нас народный слог учил,
Что нам любить и ненавидеть,
Как в этом трудном мире жить.
Известно, нас легко обидеть,
Но как обиду ту избыть?
Французов били курские поэты
В баталии, что под Бородино,
И стали декабристами при этом,
Не посрамив ни в чем земли родной.
Раевский из-под Нового Оскола,
Вадковский — Обоянь, Паскевич — Тим,
Фатеж — Заикин. Видеть боль — доколе?
Нельзя ли всем до радости прийти?
Слеза в слезищу крепостного права
Созрела, солона и горяча.
На курских «салтычих» нашел управу
Семенов, но об этом ли мечтал?
Век — девятнадцатый. О крае
Тургенев пел и пел Толстой.
Лесков, Успенский, Чехов. Ранен
Бальмонт был строчкою простой.
Природа ль их очаровала
Или народ — не нам судить.
Иль это Родина внимала
Их устремленьям, может быть?
Саровский одухотворенный
Народу честно здесь служил.
Дух этот, подлинно народный,
Тот знал, кто в курском крае жил.
Семенов тут глядел на небо,
Уфимцев двигатель нам дал.
Жив человек не только хлебом,
Есть для души иной запал.
. Двадцатый век встряхнул Россию.
Добро и зло в нем — пополам.
Идеи новые просили
Не говорить, что в прошлом — хлам.
Духовность — наши корни целы-
Почти на весь двадцатый век,
И опыт поколений ценен.
О, как бы закрепить успех!
Успеть поведать молодежи,
Дать Правду, Веру, Чистоту
Заветных помыслов и строже
Спросить за передачу ту!
Асеев, Герман, Ковалевский,
Мария Марич и Гайдар,
Благинина входили веско
В литературу. Сердца жар
Дарил народу Сидоренко,
В твореньях Лоскутов умел.
А где-то в сталинских застенках
Ломались судьбы тех, кто пел
Не так, как власти бы хотелось.
А мысль в оковах как понять?!
Но были и задор и смелость,
Желание — не унывать!
Писали Колосов, Овечкин,
Полянский, Носов, Воробьев,
Корнеев. с думою о вечном.
В их строках все мы узнаем
Свои обиды и печали
Свои веселье и мечты,
Свои прекраснейшие дали.
И мы уж счастливы. почти.
. Не просто рассказать о новом.
А ты возьмись — да и сумей!
Хочу я вспомнить добрым словом
Своих больших учителей.
Алехин. Рыльск семидесятых.
Литстудия. А он пытлив
И добр был к нам. К нему когда-то
Я, начинающий, ходил.
Литфак. Экзамен принял Липкинг.
«Сварожье племя» я читал.
Он с иронической улыбкой
Свои вопросы задавал.
Представьте вы мое везенье:
Козловский дал автограф мне
На томике «Сергей Есенин»,
Конечно, по моей вине.
Кассету с песнями деревни,
Где жил, я Юдину привез.
Он, помню, чутко песням внемля,
Сдержать не мог в восторге слез.
Баскевич, Голле и Кедровский
Учили слово понимать,
И как словесные обноски
К душе своей не примерять,
. Последних лет потуги видим—
Спасти культуру на Руси.
Писать трудней, коль ты не лидер.
А начинающих спроси!
Но жив, жив Курск литературный!
Тому литстудия — пример.
Как много тут дискуссий бурных!
Будь вы студент, пенсионер,
Рабочий, инженер, учитель,
Военный, школьник — рады вам
Помочь советом. Прозвучите,
Дав волю прозе и стихам.
Тут Шадрин, Шитиков, Агеев,
Асмолов, Першин и Детков,
Нарыков, Звягинцев, Корнеев,
И Коркина, и Шумаков
Укажут путь, каким возможно
Или желательно идти,
Но чтоб вы сами были строже.
Источник статьи: http://mkukcbs.ru/files/Litul/files/4.html
Пусть продолжится радостью жизнь
ПУСТЬ ПРОДОЛЖИТСЯ РАДОСТЬЮ ЖИЗНЬ
I.
С Василием Григорьевичем Золоторевым я знаком лет тридцать пять. В бытность моей работы собственным корреспондентом газеты «Известия» наши пути пересекались при рассмотрении жалоб на решения судов. В те годы он работал заместителем председателя Курского областного суда и возглавлял коллегию по гражданским делам.
На что я обратил внимание в то время? И во взгляде, и в стиле поведения, и в общении с людьми ясно проступала чувственность его души. И порой даже трудно было соединить в нем эту душевную незащищенность, с одной стороны, и строгое, неподкупное следование закону в выносимых им решениях – с другой. Но это был один человек – судья и будущий член Союза писателей России Василий Золоторев.
И чем ближе я постигал характер этой незаурядной личности, тем отчетливее понимал, что в сути его поступков и действий нет ничего противоречивого: в житейской обстановке он – заботливый муж, отец и дед, притягивающий к себе окружающих природным обаянием, мягким юмором, открытостью, дружеским участием, а в судейской мантии выступает в роли терпеливого арбитра, разрешающего спор, а порою и хирурга, врачующего социальные недуги, когда приходится «резать по живому». В этом его гражданская суть и долг перед правосудием. И закладывалось все это в нем еще там, в далеком детстве.
…Он родился на курской земле в разгар «бабьего лета» на четвертый год после Великой Отечественной войны. Рано лишился отца, а потом и отчима. После восьмилетки год работал комбайнером. Окончив среднюю школу, заведовал сельским клубом в родной Гостомле Медвенского района… Служил танкистом в группе советских войск в Германии.
И мечтал стать хлеборобом. Но река его жизни потекла по другому руслу.
После армии судьба забросила его на Урал, в легендарный Нижний Тагил. Пять лет слесарил на знаменитом Уралвагонзаводе, одновременно заочно учась на юрфаке Свердловского юридического института, после окончания которого был избран сначала народным заседателем, а потом и судьей Дзержинского районного суда Н.Тагила.
Шесть лет вершил правосудие в этом районе. Испытание на верность закону было трудным. Оно продолжилось в Курске.
Вот уже четверть века трудится он на судейском поприще г. Курска: судья и председатель Промышленного районного суда; заместитель председателя областного суда. А с 7 мая 1995 года Указом Президента РФ был назначен председателем Курского областного суда. Имеет высший квалификационный класс судьи, носит звание «Заслуженный юрист Российской Федерации», награжден орденом Почета, член президентского Совета по вопросам совершенствования правосудия. В 2002 году в областном конкурсе общественного признания «Курская антоновка» был назван «Человеком года» в номинации «Честь и достоинство». Через два года был принят в Союз писателей России. Неоднократно бывал в странах западной Европы, знакомясь с работой Европейского суда и судебной системы других государств.
Природа щедро одарила его не только человеколюбием и правдолюбием, но и поэтической душой.
Когда спадает напряжение от изучения судебных дел, почты, ответов на письма, приема посетителей, телефонных переговоров, хозяйственных забот, он кладет перед собой стопку белой бумаги, приглушает свет и неспешно рифмует идущие от сердца строки:
Я хочу о любви вечно петь,
Людям нежную лиру дарить,
Ах, как многое надо успеть:
Надо жить, любоваться, творить.
И поэтому ты не спеши,
И в предзимье со мной задержись,
Моя осень, пройдут пусть дожди,
И продолжится радостью жизнь…
Эти строки он написал уже за полувековым жизненным порогом. Издал первую книжку стихов с предисловием знаменитого курянина, скульптора Вячеслава Клыкова, к сожалению великому, недавно ушедшему из жизни, который сравнивал стихи В.Золоторева с «молитвой о России». И впрямь, у поэта В.Золоторева – море неисчерпаемой любви ко всему живому, первородному, подлинному – к природе, отчему дому, малой Родине – Гостомле, к нелегкой, но славной судьбе России, примечал в творчестве своего земляка народный художник России В.Клыков.
Судья и поэт Василий Золоторев не разминулся с эпохой, и она тоже не прошла мимо него. Он многое повидал и познал. С болью переживает все эти «веерные отключения» культуры, духовности, национального сознания. И четко проводит грань между добром и злом, пороком и чистотой помыслов и дел. Все это заложено в крестьянской семье, где всегда знали меру подлинной человеческой сути, беря за ее основу совесть, и где справедливость возвышалась над всеми иными человеческими доблестями.
В его стихах есть все: волнующее описание родной деревни, ее жителей и ее угасающего облика; любовь и слезы, надежда и вера, радости и печали, боль утрат и возвышение духа…
Своим именем и поэтическим словом он как бы освятил свою малую родину, которую всегда прекрасно слышал и слышит, какие бы бури не шумели вокруг нее в суровых объятиях конца прошлого и начала нынешнего веков.
Чудесны ландшафтами курские дали –
Поля, перелески, холмы и луга!
Они красотою великой рождали
Великих, чью славу проносят века.
Молился за нас Феодосий Печерский,
И «Радость моя!» — восклицал Серафим,
Встречая людей, кто открытой по-детски
Душою вставал перед ликом святым.
В своем творчестве Василий Золоторев не приемлет ничего, что уродует душу. Хотя и отдает себе отчет в том, как нелегко ныне достучаться до человеческой души, так плотно захламленной сомнительными ценностями.
Природное понимание добра, весь строй мыслей и чувств поэта, всё его духовное наполнение – глубоко русское. Он пишет о главном – о природе, муках и радостях любви, о тяжелой русской доле, никогда не отрекаясь от своих глубинных корней. И каждый его стих, кажется, подсвечен надеждой на лучшее, на более высокую духовную реальность. Каждый эпизод жизни в его поэтических строках обдуман, осмыслен. Говоря словами замечательного русского поэта Евгения Евтушенко, сердце поэта – это территория его родины.
И домик в селе старенький,
И садик со смородиной…
Не думал о том маленьким,
Что станут малой родиной.
Умчались от заваленки
Года, что колесница,
А мне мой домик старенький
Ночами часто снится.
У Василия Золоторева – своя драматургия поэтических строк. В них – доброе, одухотворенное начало. А по энергетике его стихи – как символ жизнеутверждения. И один из главных его поэтических уроков – жить по вере, по совести. И по любви.
Он, кажется, открыл дивный закон жизни: любить – значит сжигать себя для любимой. И вполне закономерно, что его стихи рождаются из радости любви к Родине, матери, жене, детям, внукам. Поэзии его чужды даже намеки на какую-либо эстрадность. Его стилю присущи лиричность, исповедальность. Да и в целом своеобразие его поэзии – в оттенках эмоций и чувств, в трепетном отношении к родной природе, близким ему людям. Он вжился в этот воздух, эти речушки, перелески и холмы, в это небо и эти дали, поэтическим словом расширяя представления о подлунном мире. И свою жизнь, дарованную Всевышним, он посвятил двум музам – Фемиде и Поэзии. Читая его стихи, невольно входишь в мир душевной теплоты и духовной опрятности, постоянства и в любви, и в жизни.
На его поэтической ниве произросли три сборника стихов: «Серебристые росы», «Лазурные рассветы» и «Лирическим дыханием судьбы». Это – четвертая поэтическая книга.
Выпуская их в свет, судья Василий Золоторев знал, что они – тоже подсудны. Слава Богу, эти стихи никогда не будут подсудны печально известным «тройкам», за них не упрячут за решетку, как Павла Васильева, Николая Заболоцкого… Но тем не менее, стихи его – подсудны: критикам, читателям, друзьям, коллегам…
Что ж, он готов выслушать любой приговор. И, осмыслив его, написать новые стихи. И снова отдать их на суд читателю.
Я молюсь на твои, моя Русь, купола,
На церквушки, кресты и могилы,
И за то, чтобы встала ты в рост и жила,
Набираясь божественной силы…
Это стихотворение судьи Василия Золоторева стало уже песней. А стихам, ставшим песней, уготована долгая жизнь…
II.
Шестой сборник поэта и судьи Василия Золоторева открывается стихотворением « К музе». Очевидно, не случайно. Здесь выражена сокровенная мысль о том, как жить, чем жить, ради чего жить, кого и как любить…
Впрочем, все гораздо глубже: главное это «влюблённость в Русь, в язык родной, певучий», в песни, «что взлететь способны с лебединой полётной тягой в высь Божественных просторов».
Вот где опорная точка поэта, его пристань, от которой он плывет навстречу своей Музе.
Весь сборник буквально пронизан глубоким чувством Родины, с её неизбывными красотами и безмерными пространствами. И всё подчинено выражению этой сыновней любви к родному краю, как части общей Родины. И поэт «даёт на дружбу свою руку» ее рощам, долинам, рекам, как бы ведя сердечный диалог с каждым явлением Природы:
Здравствуйте, злаки и травы,
Здравствуй, родной чародей –
Певчее сердце дубравы
Курских кровей соловей!
«Здравствуй! — вода улыбнулась,
«Здравствуй»! – шепнула трава,
«Здравствуй!» — к руке потянулась
Встречной берёзки листва.
И чем больше постигаешь смысл этих стихов, тем глубже понимаешь, что с годами Василий Золоторев не утратил чувства новизны, свежести в восприятии окружающего мира. Становясь мудрее, он по-прежнему молод душой, «и песня в сердце бьётся родниково».
Характерная особенность авторского письма — распевная строка, потому, наверное, так легко читаются и запоминаются его стихи. Подкупает и наблюдательность поэта. Он способен заметить в «бушующем апреле», как «знамёнами зелёными полощутся леса». Или как при порывах ветерка «в саду берёзки с клёнами целуются… ». И как под ласковым весенним солнцем даже по каменным расщелинам пробивается травка, и «звенит зенит околицы» трелью жаворонков.
Важно и то, что в своих стихах В. Золоторев умеет дать и крупные события, и общий план, и высветить детали, отдельные эпизоды, передать настроение…И всё это сочетается в единый образ его малой родины и целой России. А совета, как лучше это выразить, он чаще всего просит у своей души. И она учит поэта говорить с читателем простым и непосредственным языком.
В его стихах нет прекраснодушия, умилённого любования нашим весьма сложным временем. И наряду с акварельными картинами природы, в сборнике немало строк, от которых сжимается сердце. А камерный формат большинства стихов не снижает их социальной нагрузки, выразительности, художественной силы.
Поэт не заглядывает за горизонт, делящий жизнь на запретное и дозволенное. Потому что для него важнее найти равновесие смыслов вокруг и внутри себя.
По большому счёту, Василий Григорьевич равнодушен к славе. Вполне резонно отдавая отчёт в том, что эта «подруга» может оказаться не просто случайной и непостоянной, а крайне ненадёжной. А поскольку человек по сути своей всегда находится на перекрёстках между небом и землей, то ему нужны попутчики верные до последней черты. И у поэта В. Золоторева они есть – его семья, единственная на всю жизнь жена, дети, внуки.
Потому средь житейских хлопот
Я, как в прежние годы, крылат…
Они с женой торят общую тропинку уже более сорока лет. И на этом пути обрели понимание главной сути бытия: в настоящей любви ничего не требуется доказывать, в её объятиях всегда тепло, уютно и надежно. Хотя в минувшие годы, как у всего поколения, было немало тревог, страданий, бед и потерь.
А жизнь, известное дело, не даёт инструкций, как всё это пережить, не ожесточившись душой и сердцем. И как ходить всё время «в обнимку» и с прошлым, и с настоящим. Тут важно осознание того, что нельзя строить новое с непременным перечёркиванием старого.
К жизни, считает судья и поэт Василий Золоторев, не надо предъявлять ни претензий, ни требований, ни обид. Потому что с самого рождения для каждого из нас открыты все пути нашим Создателем. И если мы что-то не получили, не так поступали, не тем занимались, не того достигли, то во всём винить можно только себя.
Перед людьми ему не стыдно, потому что с совестью в сделку не вступал, всегда отвергая бесчестье и двойные стандарты. И линия жизни была едина: не перешагивать через судьбы других людей, относиться к ним так, как бы он сам хотел, чтобы люди относились к нему.
Во все времена человек по-разному выражал красоту, расставания, утраты, любовь… Но в центре всех переживаний остается душа.
Счастье каждый тоже понимает по-своему. Скажем, судьба наделила В. Золоторева поэтическим даром, наверняка, от рождения, но читателю он открылся уже в зрелые годы. И, садясь за чистый лист бумаги, он, наверняка, ощущает, что мелодии минувших десятилетий не отзвучали. А счастье, оказывается, может быть росным, солнце-закатным, лунно-восходным, песенно-соловьиным, глубинно-звёздным… Всё зависит от того, на какой лад ты настроишь свою душу, своё воображение. Какую зону ответственности себе очертишь, и сколь щедр будешь на сердечные траты.
Держу на примете
Такие штрихи:
Когда на рассвете
Приходят стихи,
Характер мой нежным
Становится вновь,
И в мире безбрежном
Находит любовь.
………………………..
И в росах, и в речке,
Как было не раз,
Ликует сердечко
В столь благостный час.
Это из стихотворения «В рассветные часы». По нему можно проследить почти всю творческую судьбу поэта. По глубине чувств, по временному охвату, образному ряду оно приближается к целой поэме. Что говорит о новой творческой высоте поэта, о его умении в предельно сжатой мысли передать всю гамму творческих исканий, истоки его поэтических находок.
Причём, всё это преподнесено на привычном для любого деревенского жителя фоне. И пронизано тем великим смыслом, который заложила Природа-матушка в каждое мгновение нашей жизни. И поэт умеет быть благодарным ей за эту щедрость.
Конечно, Василий Золоторев не забывает, что он в первую очередь – судья, руководитель регионального судейского корпуса. И загруженность по службе не всегда позволяет чаще общаться с природой, посещать родные места, видеться с земляками.
Лира, ты меня прости,
Что забыл я волю детства,
Что держу теперь в чести
Чаще я «дела» судейства…
Честно признаться, меня всегда удивляло и удивляет, как судья и поэт совмещает эти две совершенно разные стихии?! Хотя за полтора десятка лет служебного и творческого общения с ним не раз доводилось слышать, что он месяцами бывает в «поэтическом простое».
В такие минуты пытаюсь его успокоить, что такова доля любого литератора. И то, что ему кажется «простоем», на самом деле это время накопления новых впечатлений, обновления чувств, более зрелых оценок происходящего вокруг…И непременно настанет час, когда, говоря словами великого А.С. Пушкина, перо снова потянется к бумаге, и мысли потекут свободно и благотворно.
Собственно, так и складывался этот стихотворный сборник. Он, опять же по моим наблюдениям, рождался в течение нескольких лет. Природа одарила его способностью слышать звон жаворонка, пчелиный гул, посвист сусликов, любоваться облаками, «опрятно вычесанными поднебесным ветром», оседлать коня и помчаться с гиканьем, как в далёком детстве, по родным полям… Вот так он и поёт: «о земном и о небесном / Больше всё же о земном».
Размышляя о современной поэзии, невольно приходишь к выводу, что есть поэзия «сурового стиля», а есть – «мягкого». Приверженцы первого – выражают протестные настроения, несогласие с существующим порядком вещей и действиями власти. Василий Золоторев из разряда сторонников «мягкого стиля». Не потому, что быть политкорректным поэта и судью обязывает его положение служащего высокого ранга. А потому, что он понимает это как обычный гражданин, которому дороги и благополучие, и авторитет, и место в мире нашей Родины, со всеми её недостатками и проблемами.
В современной России он больше всего дорожит духовной свободой. Какие бы времена ни стояли у нашего порога, как бы ни менялись нравы и состояние умов, человек всегда будет нуждаться в молитве и духовных опорах, которые помогают России сохранять единство народов, её населяющих. Ещё в Евангелии от Матфея сказано: «Всякое царство, разделившееся в себе, опустеет. И всякий дом, разделившийся сам в себе, не устоит».
Жизнь показала – те не правы,
Кто веру в Бога двигал вспять,
Безумно руша светлы храмы…
Теперь возводим их опять.
.
Поэт и судья В. Золоторев ни в одном из своих стихотворений не опускался до нагнетания страхов ни в настоящей, ни в мыслях о будущей России, которой и так непросто отстаивать свою независимость в агрессивном мире. А стихи его созвучны мироощущениям и настроениям не только наших современников, но и русских поэтов минувших столетий, у которых он учился и учится любить родной язык и поэтическое слово.
За шестым десятком лет,
Не утратив смелость,
Входит истинный поэт
В золотую зрелость.
В ту, когда уже слова
Языка родного
Станет свято целовать,
Чтоб священно слово
Освещалось и умом,
И душой, и чувством…
В «русскую ясную речь» он и стремится облечь все красоты родной земли, всю её природную музыку. И становится духовно богаче в единении с миром малой родины, домом детства – Гостомлей.
Извечный спор между городом и деревней обретает в его стихах вполне конкретные черты. Город уже так подступил к первозданной природе, что своим шумом забивает журчание ручья, шелест листвы, соловьиные трели.
Вы говорите, что в деревне
Глушь-глухомань. Вы не правы:
Так звучен он, язык деревьев,
Воды, колосьев и травы.
Деревня в этом не повинна,
Что, городской наряд надев,
Уж кто-то в песне соловьиной
Не слышит божеский напев.
И сердце его рвётся на части оттого, что он и сам стал уже «коренным» горожанином, лишь изредка навещая родные места. И с болью замечает, как угасает жизнь родной деревни.
Нет на земле ничего, что превыше
Этой природной, живой красоты!
Шаг ускоряется – отчая крыша
Взгляд примагнитила. Знаю: пусты
Окна хатёнки. Но стало казаться –
Кто-то меня ожидает и в ней,
Даже почудился голос вдруг: «Вася!»…
Но не воскреснуть маме моей.
Умом он понимает: так угодно было судьбе, чтобы сельский паренёк покинул отчий дом. Но душе всегда будет не хватать этих просторов, небесной голубизны, холмов и перелесков, раздольных песен в сенокосную пору.
Но вот парадокс: именно здесь рождаются лучшие стихи.
Иду я к дому, словно к храму:
Хоть жизнь в нём вовсе замерла,
Но память видит, слышу маму:
«Сынок, я так тебя ждала!»…
Бывало, встретит на крылечке
И поведёт в отцовский дом,
И у икон затеплит свечки,
И осенит себя перстом,
Шепча молитвенно всё то же,
Что мне известно с детских лет:
«Помилуй и храни нас, Боже…» —
Каким святым был мамы свет!
Особая страница творчества – поэтическое восприятие бывшим танкистом солдатских дней в далёких 70-х годах минувшего века. Они прошли в Восточной Германии. В этих стихах нашлось место не только воспоминаниям о родном доме, но и батальонному «аисту-почтальону», приносящему долгожданные весточки от любимой, и, разумеется, армейским будням. Тут поэт не жалеет красок в описании этих дорогих его сердцу картинок:
Левой – правой, левой – правой!
Гул шагов и песни гром…
Ах, какой могучей лавой
Даже в баньку мы идём!
Можно было бы, конечно, и не особо заострять внимание на этих стихах. Но сколько в них экспрессии! Всего лишь одной строчкой поэт показывает армейскую мощь: даже в баньку рота идет «могучей лавой»! А если полк, дивизия, армия зашагают.
Это написано полвека спустя после службы. Но та солдатская поступь слышна и поныне. Нет, не случайно так часто будит свою память поэт В. Золоторев. Потому что она тревожит и ум, и сердце. И поток этот уже не остановить. Он захлёстывает сознание: против «дна беспамятства» тех, кто посягает на самое святое в жизни нашего народа и Отечества, встают эти строки:
Пусть возвращенья к прежним болям
Утрат великих столь горьки,
Но никому мы не позволим
Забыть «Бессмертные полки».
«Бессмертный полк» отцов и дедов
Заполнил души россиян
На фото в рамках…В День Победы
Они с небес вернулись к нам…
Говоря об этой книжке стихов, необходимо подметить, что в ней есть отдельная главка миниатюр. Она так и называется — «Одной строфой». Это один из сложнейших литературных жанров. Но поэт вполне справляется с этой краткой формой. Здесь стихи рождаются неожиданно, порой мгновенно. Тем и сложна их конструкция – слов мало, а мыслей – целый рой.
Безусловно, не все миниатюры равноценны. Есть яркие, без промаха бьющие в цель. Но есть и рядовые, идущие, так сказать, в общем строю. Однако в целом это – сгусток мыслей, тревожащих душу вопросов, демонстрация образности языка и стиля поэта.
Всего лишь несколько афористичных фраз:
У счастья много опозданий,
Беда торопится всегда.
…………………………….
Добро умеет сострадать,
Злу недоступно это.
………………………………..
Бывает доброта такой таинственной,
Что выглядит таинственнее зла.
…………………………………
Ослепила, будучи невестой,
Не погасла, будучи женой.
…………………………………
Безнравственность безнравственных плодит.
………………………………….
Стихи молодыми под старость
Всё чаще приходят ко мне.
…………………………………
Закрой осенние глаза,
Открой весеннее сиянье.
Именно в этих миниатюрах поэт призывает читателя «вычистить все горницы страны» от скверны. И быть в ней не квартирантами, а настоящими хозяевами. Гостеприимными, щедрыми душой и сердцем. По которой не стыдно пройтись с высоко поднятой головой, «не опуская вниз лица» ни перед кем на всей Земле.
Источник статьи: http://proza.ru/2019/02/28/1207